Лжедмитрий Второй, настоящий. Эдуард Успенский

царское величество просит, чтоб вы умилосердились о кровопролитии христианском. Помогите, чтоб государь ваш казны своей послал, которой имеет от Господа Бога очень много, потому что теперь пора. Господь Бог на этом свете всякой радостью вас наградит и детей ваших. И на том свете вам вечный платеж будет. И у всех государей и людей христианских великую славу иметь будете.

      Годунов слушал и в процессе слушания размышлял. Что-то подсказывало ему, что в этот раз кесарю следовало бы помочь. А почему следовало, он еще не понял.

      Подарки, переданные государю Федору Ивановичу, были еще роскошнее. Драгоценности были присланы и жене его – царице Ирине Федоровне.

      По случаю приезда посла царем был устроен роскошный прием на сто человек сидящих и двести человек стоящих бояр.

      Когда после пышных приемов и долгих бесед Борис Федорович и Степан Годунов остались одни в рабочей комнате правителя, казначей спросил:

      – Что, не будем посылать казны?

      – Как не будем, будем, – ответил Годунов.

      – Мы ж никому не посылали, да и нам никто не посылал. Все больше обещаниями ограничиваются.

      – В этот раз пошлем казну, и большую, – сказал Годунов. – И вот почему. Нас сейчас литовцы не пугают. После смерти Батория они не страшны. И шведы, слава Богу, замолкли. А вот турский султан самый наш первый враг. И надо бы кесарю деньги послать. Проку особого, я думаю, не будет. Но и казне без дела лежать незачем. Пусть работает. Хоть раз покажем немцам, что при случае мы можем их рать содержать. Другие сразу заискивать перед нами начнут, забегать вперед и в глаза заглядывать.

      – Почему это? Отчего вдруг?

      – А оттого! Узнают, что австрийскому кесарю денег дали, будут думать, что и им дадим. Много больше на стороне выиграем. И послать надо не деньгами, а так, чтобы как можно больше слухов по Европе расползлось: дорогими товарами, мехами!

      Годунов встал из-за стола и, слегка прихрамывая, обошел комнату.

      – Вот что, Степан Васильевич, готовь бумагу о посылке большой меховой казны в Австрию, – приказал он. – И пусть повезут ее Власьев дьяк и дворянин Вельяминов Петр.

      – Этот-то зачем? – спросил казначей про Вельяминова.

      – Пусть. Для солидности: глуп, но зело дороден зато!

* * *

      Весной, в апреле девяносто пятого, посланы были к кесарю думный дворянин Вельяминов и дьяк Власьев. Они повезли соболей, куниц, лисиц, много белки, бобров, волков и лосиных кож на десяти возах.

* * *

      «Месяц май, года 95-го.

      Государеву конюшему и ближнему великому боярину, наместнику царств Казанского и Астраханского Борису Федоровичу Годунову от рабов Божиих послов государевых дьяка Афанасия Власьева и дворянина Петра Вельяминова

      ДОНОШЕНИЕ

      Сказываем, что, приехавши в Прагу, где живет цесарь австрийский Рудольф, мы потребовали, чтобы нам указали место, где разложить меха.

      Нам дали на дворе у цесаря двадцать палат, где мы смогли разложить куниц, лисиц, волчьи шкуры и лосиные кожи с соболями.

      Белку мы клали коробами плетеными