Песнь жар-птицы. Живиль Богун

какой там секрет! – с готовностью отозвался Тобиас. – Я думал о жене. Представляете, не успел я толком пересказать ей наш ночной разговор, а она уже спросила, когда выезжаем! Иногда мне кажется, что Ева верит в меня даже больше, чем я сам…

      – Я же говорю, она стала очень похожа на нашу маму.

      – Моя мать тоже старается бороться со страхами, просто ей это труднее даётся, – из травы донёсся голос Клима, – в силу определённого горького опыта…

      – Мы все это прекрасно понимаем, – заверил его Тоб. – Как и то, что Аглая одним своим присутствием преобразила наш старый дом. Раньше я видел отца таким счастливым только на сцене… А ты сам, Вик, о чём думал?

      – О малышке Эль, – признался тот. – Хотя она уже, наверное, не малышка – ей уже семнадцать… Исполнилось бы. Ведь там время течёт по-другому.

      – Пока неизвестно, что там вообще произошло, быть может, и ход времени изменился, – возразил Тобиас. – Моей сестре тоже только семнадцать, а выглядит как ровесница Евы: хоть сегодня замуж выдавай, как говорит мама…

      – Я даже представить не могу Эль взрослой! Для меня она – всё ещё моя маленькая сестрёнка… – Виктор немного помолчал, прежде чем продолжить: – Знаете, я ведь понимаю, что хотела сказать Аглая, ну, сегодня утром: мол, Элинор сделала свой выбор… Однако есть ещё кое-что, о чём я вам не говорил: в тот момент, когда Эль уходила, я поклялся, что верну её. А она ответила, что будет ждать!

      – Раз Элинор так сказала – значит, точно ждёт, – твёрдо сказал Тобиас.

      – Ты думаешь?

      – Уверен. Я провёл с ней всего три дня, но кое-что успел понять: она отвечает за каждый свой шаг, за каждое слово – буквально каждое! – Тобиас резко сел, и его макушка показалась над травой: в тёмных кудрях торчало несколько былинок – женившись, он сразу перестал стричься под ноль. – В восточных учениях есть такое правило: каждое движение человека должно быть осознанным. Правда, это мало у кого получается… А твоя Элинор именно такая.

      – Спасибо, брат.

      Вик никогда не говорил о своих переживаниях, хотя в действительности отчаянно нуждался в поддержке. Слова, сказанные Тобом об Элинор, для него много значили. Правда, со стороны могло показаться странным, что никто из близких не допускает вероятности трагического исхода – они просто чувствовали, что Эль жива. Где она, что с ней – об этом никто понятия не имел, даже Эмилия, у которой всегда была сильная чувственная связь с дочерью, пусть та и не являлась её родным ребёнком. Они жили надеждой, стараясь не думать о худшем…

      – Ну а ты, Клим, о чём размышлял? – спросил Тобиас.

      Во время их с Виком диалога Клим молчал. Он вообще был не похож сам на себя: не дразнил Тоба за его вечную серьёзность, не отвечал остротами на каламбуры Вика. И длилось это со вчерашнего вечера. Причин, по разумению приятелей, могло быть две: либо Клим впал в глубокое раздумье, узнав, что является Смотрящим Сквозь Время; либо он впал в глубокую тоску, вновь повстречав свою первую любовь. Вику и Тобу хотелось думать, что верен первый