Пятьдесят три письма моему любимому. Лейла Аттар

громко закашлялась, надеясь заглушить его вскрик.

      – Капитан сказал слово на «ч»! – смеясь, крикнул Заин.

      – Дьявол! – Трой замахал руками, стряхивая пиво.

      – Держите, Крутой Капитан, – стараясь скрыть улыбку, я протянула ему бумажное полотенце.

      – Ах, так? Ты считаешь, это смешно? – он прикрыл банку и встряхнул остатки содержимого.

      – Трой, нет!

      – А вы что скажете, ребята? – В его взгляде плескалось веселье.

      – Давай! – завизжали они.

      Ему не понадобилось много времени, чтобы загнать меня в угол у капитанского мостика. Его глаза сияли хищным блеском. Но за те две секунды, что он приближался ко мне, детское веселье исчезло. Мы стояли, тяжело переводя дыхание, и ощущали присутствие чего-то большего, чем мы оба вместе. Мое сердце билось, как копыта тысяч диких коней. Он отступил и опустил банку.

      – Повезло вашей маме, что она в белом, – крикнул он двум любопытным зрителям. – Но это же не должно пропасть. Ну, кого облить первым? – И он сделал вид, что гонится за ними.

      Каким-то образом ему удалось изобразить, что они победили его.

      – Сжальтесь! Сжальтесь! – Он позволил им повалить себя на пол, и вскоре все трое весело катались среди подушек.

      – Заин, Наташа! Быстро по местам. Нам пора возвращаться. – Почему-то меня удручало то, как быстро они с ним сдружились.

      – Но мы еще не съели браунис[1], – возмутился Заин.

      – Браунис? – сказал Трой. – Без десерта мы не уедем.

      Наташа протянула ему коричневый квадратик в салфетке. Трой стянул мокрую майку, сел и откусил большой кусок, закрыв глаза и наслаждаясь шоколадным тянущимся тестом.

      – А вы рок-звезда? – спросила Наташа, глядя на тату и четки у него на шее.

      – Рок-звезда? Нет, я Крутой Капитан, – подмигнул он ей.

      Она растаяла.

      – Хотите еще?

      – С удовольствием.

      – Это мама испекла, – сказал Заин.

      – Да?

      Без майки он казался еще более угрожающим, словно внезапно вырос и заполнил все поле моего зрения.

      – Ага. Мы не дадим вам рецепт, – значительно заявила Наташа. – Но мы можем и вам испечь, если захотите.

      – О, я хочу. – Взглянув на меня, он впился зубами в последний кусок. – У меня серьезное пристрастие к сладкому.

      Мои щеки вспыхнули от неловкости и раздражения. Флиртовать на глазах у детей!

      Это. Не. Круто.

      – Ну вот и все, – тихо сказал он, заметив, что я заливаюсь краской. – Думаю, мы сегодня достаточно далеко заехали. – Он поднялся и взялся за штурвал.

      Лучше бы он снова надел майку. Или свои очки. Все было бы лучше, чем эти уходящие в джинсы гладкие бронзовые мускулы. Слишком много голого тела. Голые плечи, голая грудь, голая спина.

      – Готовы? – обернулся он к детям.

      – Да! Да, Капитан!

      На сей раз он полным ходом помчался прямо через озеро. Мир проносился мимо нас в потоке радужных капель, деревьев и солнечного света.

      – Шейда?

      – Что?

      Он дернул меня за платок.

      – Нет! – сказала я, но он стянул его

1

Десерт американской кухни, пирожное коричневого цвета (англ. brown – «коричневый»), прямоугольные куски нарезанного шоколадного пирога. – Прим. ред.