Пятьдесят три письма моему любимому. Лейла Аттар

Он уже оделся. – Я тебе позвоню. Около полудня?

      Я кивнула, еще не проснувшись окончательно. Он первый раз видел мое утреннее лицо.

      – Только еще вот что…

      Я думала, он хочет поцеловать меня, но он взял нож и порезал себе палец.

      – Что?..

      – Ш-ш-ш-ш. – Он надавил на лезвие, и на коже выступила ярко-красная струйка крови. – Это не сильно. Но убедись, что Ма увидела это, ладно? – он вытер кровь о простыню. – Увидимся вечером.

      Я потянулась к нему, к человеку, который порезал себя, чтобы сохранить мою честь, не задавая вопросов. Я взяла его окровавленный палец в рот и пососала его.

      Он резко втянул воздух.

      – Это… необязательно. – Но он не убрал руку, глядя на меня мягким, задумчивым взглядом.

      – У нас тут не целый день, – позвал из-за двери Камаль Хиджази.

      Хафиз поежился. Это были странные отношения. Отец с сыном едва разговаривали, но каждый день уходили вместе на работу.

      Ма проснулась через несколько часов. Она велела мне называть ее «Ма», а отца Хафиза – «Педар», так же, как и он сам.

      – Теперь мы – твои родители, – сказала она.

      Я подумала, не приготовить ли завтрак, но не знала, что она любит и где что лежит, так что притворилась, что сплю.

      – Сегодня я покажу тебе, – сказала она. – А потом ты готовишь нам завтрак.

      Она говорила со мной по-английски.

      – Это хорошо для учиться, – объясняла она, намазывая лаваш фетой и инжирным джемом.

      Я вымыла посуду, пока она застилала постель. Потом она пришла и расцеловала меня в обе щеки.

      – Хорошая девочка. Пойдем стирать. – Рассмеявшись, она подняла простыню с кровавым пятном.

      К полудню мы были готовы принимать гостей – тетушек и кузин Хафиза. Все с высокими прическами и яркой помадой, они нарядились в безупречные платья с подплечниками.

      – Насрин! – обнимали они Ма.

      Те, кто помоложе, отвели меня в сторону.

      – Ну как? – дразнили они. – Как оно? Первая ночь?

      – Пойду приготовлю чай, – отговорилась я.

      – Какая скромница, – рассмеялись они.

      Я разлила сладкий чай по стеклянным стаканчикам и принесла вместе с печеньем на подносе.

      – Мы знаем, что Хафиз и Камаль должны работать, но это День благодарения[2], выходной, и мы надеялись, что вы пойдете с нами на ланч, – сообщила одна из тетушек.

      Я взглянула на Ма. Ланч означал деньги, а у меня их не было.

      – У Фарназ и Бехрама свой ресторан. Иди, – сказала она.

      – А как же вы? – спросила я.

      – Насрин не любит обедать не дома, – сказала Фарназ, одна из кузин Хафиза. – Доктор говорит, у нее сердце.

      – Я не люблю выходить из дома, потому что не люблю обуваться, – сказала Ма, указывая на распухшие ноги. – А ты иди.

      Попрощавшись с Ма, мы втиснулись в машину Фарназ. Она настояла, чтобы я села рядом с ней спереди.

      Она робко взглянула на меня.

      – Не могу представить себе, что вы могли уединиться в этой квартире. Когда вы уезжаете на медовый месяц?

      – Мы ничего

2

Североамериканский праздник, отмечается во второй понедельник октября в Канаде и в четвертый четверг ноября в США. С этого дня начинается праздничный сезон, который включает в себя Рождество и продолжается до Нового года. – Прим. ред.