Дар дождя. Тан Тван Энг

беспокойства. Мы нашли подходящий дом на горе Пенанг, чтобы снять в аренду для сотрудников с семьями. Я покажу вам фотографии. В остальном мое свободное время практически не ограничено, и мы путешествуем по острову.

      Саотомэ-сан улыбнулся:

      – Ах какая прекрасная пора, верно?

      Он перешел на английский. Я перестал жевать, поняв, что он обратился ко мне. Внезапно пожилой человек уже не выглядел добродушным. Я почувствовал себя как мышь перед тигром.

      – Вы много про меня знаете. – Нарушив все усвоенные уроки, я посмотрел ему прямо в лицо.

      – Нам важно знать своих друзей. Я слышал, твой отец возглавляет самую крупную торговую компанию в Малайе?

      – Не самую. Самая крупная – это «Эмпайр-трейдинг».

      – У нас есть предприниматели, интересующиеся Малайей. Твой отец согласился бы с ними сотрудничать? Взять в партнеры? Они бы очень хотели приобрести долю в его компании.

      Его вопросы заставили меня задуматься. В глубине души я подозревал, что от моего ответа может зависеть наше будущее. И ответил, тщательно подбирая слова:

      – Думаю, он будет готов выслушать предложение, ведь он не имеет ничего против ваших соотечественников, но я не могу говорить за отца. Вам придется спросить его самого.

      Саотомэ откинулся назад.

      – О! Думаю, так мы и поступим. – Он взял еще один кусок рыбы. – Ты согласился бы работать на нас после окончания учебы? Как я понял, тебе остался всего один год.

      Я вопросительно взглянул на Эндо-сана.

      – В каком качестве?

      – Переводчика, через которого мы сможем общаться с европейцами и малайцами. Своего рода посла доброй воли.

      Саотомэ увидел мои колебания.

      – Не отвечай прямо сейчас. Но могу тебя уверить, что работа будет интересной.

      Я пообещал Саотомэ подумать над его предложением, и он улыбнулся:

      – Почему бы тебе не взять еще угря? Ты, я вижу, умираешь с голоду.

      Дверь-сёдзи раздвинулась, и стоявший за ней солдат опустился на колени и поклонился Саотомэ. Рядом с ним стояла юная китаянка в традиционном одеянии, ее волосы были стянуты в два гладких пучка.

      Между нами и двумя коленопреклоненными фигурами повисло молчание. Затем Саотомэ произнес:

      – Подними ей лицо.

      Солдат завел палец девушке под подбородок и подтолкнул его вверх.

      – Распахни ее платье.

      Та же рука оторвалась от девичьего подбородка и отвернула ворот платья, приоткрыв одну грудь, еще не принявшую окончательной формы, не налившуюся зрелостью.

      Саотомэ изучил увиденное с едва заметной, как надрез, улыбкой. У него дрогнул кадык на шее, а кончик языка коснулся угла губ, словно кисть художника сделала заключительный мазок, доведя полотно до совершенства.

      Угорь уже не казался мне таким сладким.

      Несколько следующих дней я оказался предоставлен самому себе. Эндо-сан совещался с Саотомэ, а я бродил по улицам. Я был разочарован, потому что надеялся показать учителю город и отцовскую