Дар дождя. Тан Тван Энг

я видел накануне вечером в доме Каназавы-сана, вывели из деревянной лачуги человека со связанными руками и повели его на причал.

      – Но он же японец.

      – Это усугубляет его преступление.

      Я ждал объяснений.

      – Ясуаки поймали за кражей из магазина Каназавы-сана. Он занимался этим несколько недель подряд.

      – Зачем он это делал?

      – Готовил побег, чтобы избежать выполнения долга. Его прислали сюда закупать для родины каучук. А вместо этого он развлекался с местными женщинами и влюбился в одну из них. Кража провианта и боеприпасов должна была помочь ему сбежать с этой женщиной.

      – И за это его надо наказывать?

      – Ты хорошо усвоил свои уроки, но еще не до конца понял, насколько важно для нас понятие долга.

      – Долг превыше любви?

      Я подумал о словах Эндо-сана, сказанных накануне за ужином: «Если мы изменим долгу, мы изменим и своей стране, и своей семье». Я и раньше слышал, что японцы высоко почитают долг, но, увидев собственными глазами, как самая вечная из человеческих потребностей сгибается его неумолимым бременем, усомнился в его ценности.

      Уловив мою интонацию, он смягчил сказанное:

      – Такова наша традиция. Это невозможно изменить.

      – Что с ним сделают?

      – Это будет зависеть от решения властей в Куала-Лумпуре. Скорее всего, отправят обратно в Японию.

      – А он еще увидится с той женщиной?

      Эндо-сан покачал головой и спустился в сампан.

      Мы прошли мимо нескольких рыбацких лодок, отважившихся бросить вызов пиратам и теперь возвращавшихся домой после ночного лова. Люди на борту явно узнали «Перанакам», потому что принялись дудеть в рожки и звать капитана Альберта. Когда мы подошли к Порт-Светтенхему, из моря выпорхнул косяк летучих рыб и парил бок о бок с нами, пока не плюхнулся обратно в воду. Я стоял на корме, дожидаясь, когда рыбы появятся снова, потеряют связь с морем и на несколько секунд обретут новое воплощение, вдыхая не воду, а ветер.

      Ясуаки, японский скупщик каучука, поставивший любовь выше долга, наблюдал за мной. На борту Эндо-сан попросил меня развязать ему руки, и теперь он оперся на фальшборт со словами:

      – Мне тебя жаль.

      – Почему? – Я сложил ладонь козырьком в надежде снова увидеть летучих рыб.

      – Дружба с нами не доведет тебя до добра.

      Я отвернулся от моря и посмотрел на него повнимательнее. На вид ему было столько же лет, сколько Эдварду, может, немного больше. До сих пор он хранил молчание, наверное, думал о женщине, с которой его разлучили.

      – Как ее зовут?

      – Ты первый, кто спросил, как ее зовут. Но какое это имеет значение? – Несмотря ни на что, вопрос явно был ему приятен.

      – Мне бы хотелось узнать.

      Он задержал на мне взгляд.

      – Ее зовут Аслина.

      – Она из той деревни?

      Он покачал головой:

      – Ее отец заведовал столовой на аэродроме рядом с деревней. Ты видел самолеты. Они летают там каждый день.

      Накануне