Медовый заговор. Анна Яковлевна Яковлева

машине и испытала мстительное удовлетворение. Внутренний голос ей подсказал, что водитель видел ее в боковом зеркале.

      …Водитель видел.

      Из-за дождя и снега видимость была плохой, но Валерий отлично разглядел жест, которым ему салютовала бледная, утонченного склада девица.

      К счастью, Дылда растворилась в зеркале, остался один ливень. Но настроение с размаху шлепнулось в лужу. Будто девица знала тайное цыганское слово.

      Порывистый ветер раскачивал деревья, град перешел в мелкий дождь.

      Петровский утопил педаль газа, вылетел на трассу, будто за ним черти гнались.

      Включил магнитолу и под Людовико Эйнауди и принялся воображать себя Крезом.

      Пусть не сам, с партнерами, Валерий Петровский создаст сеть клиник и выйдет на совершенно другой уровень. На высоту, где парят сильные мира, депутаты и олигархи вроде Била Гейтса, и куда не дотягивается правосудие и суд людской.

      Диетолог Петровский взлетит так, что отличница и умница, краснодипломница Шурка на такую высоту смотреть не сможет.

      А пегая вздорная Дылда и подавно не увидит полет сокола в вышине – некоторые животные (свинья, например) не могут поднять глаза к небу.

      По пути в клинику Петровский притормозил у цветочного ларька, купил букет гербер.

      В приемной сунул секретарше Татьяне цветы, она кивнула и продолжала что-то печатать на компьютере.

      В кабинете Валерий привычным движением сунул портфель в шкаф и заглянул в зеркало на дверце.

      Уши у него были красными – верный знак, что кто-то моет ему кости. Он даже знал, кто именно: рыжая и пегая фурии. Две ехидны, две мегеры, медузы-горгоны. Ничего-ничего. Он еще покажет им всем!

      Задвинув шкаф, Валерий бросил взгляд на статуэтку Фортуны, водруженную на деревянный резной стол-треногу.

      Статуэтка (белый мрамор, 64х20х20) была куплена на блошином рынке в Римини, от нее веяло стариной, заговорами и переворотами. Валерию нравилось думать, что она украшала столы римских патрициев, понтификов, кардиналов и, возможно, самого Джованни Медичи.

      Валерий был уверен, что повязка на глазах не мешает богине видеть, и что вот-вот из рога изобилия на него прольется золотой дождь.

      Ритуальный уход за статуэткой (протирание специальной салфеткой из замши) обычно приводил мысли в порядок, но не в этот раз. В этот раз ритуал оказался бессилен: лихорадочное возбуждение гуляло в крови, подталкивало Валерия к действию. Ему не терпелось взять в банке кредит и закупить отделочные материалы для «Белого озера», чтобы коллектив видел, насколько все серьезно. Коллектив и, главное, чтобы Шурка Брусенская видела, какой между ними водораздел. Где она, и где он.

      Татьяна внесла вазу с герберами, поставила цветы на столик со статуэткой и удалилась, и Валерий снова остался наедине с богиней.

      Несколько минут он напряженно всматривался в мраморный лик, пока ему не стало казаться, что Фортуна ответила своему верному рабу игривой полуулыбкой.

      … – Ну как, устроились? – к подругам заглянула Евдокия Степановна – благообразная худенькая