Медовый заговор. Анна Яковлевна Яковлева

все понял и поскучнел.

      – Да понял я, понял,– промямлил Роман Георгиевич, стыдливо прикрывая пивной животик.

      Петровский похолодел. Вот он, злобный оскал капитализма. В глаза тебе улыбаются, а за спиной гадости делают! Бедная Шурка.

      Роман Георгиевич сфокусировал взгляд на восходящей звезде диетологии.

      – А она уже знает об этом? – Он мотнул крупной головой в сторону зарослей, за которыми скрылась Брусенская.

      Петровский совсем приуныл, соображая, как он станет выкручиваться перед Шуркой. Черт его дернул обещать ей место директора Центра!

      – Честно сказать, нет, не знает.

      – Ну так решай этот вопрос, – отбросил сантименты Заридзе.

      – Мне кажется, не стоит торопиться, – задумчиво обронил Маслаков. – Успеем сказать, время еще есть.

      Спасский улыбнулся крокодильей улыбкой:

      – Смотрите сами.

      …После безвкусного, но обильного обеда Капитолина предложила прогуляться.

      – Жирок растрясем, – не подумав, сказала она.

      Предложение вызвало у Ивоны улыбку. Если кому и нужно было растрясти жирок, так это самой Капе. У Ивоны не было ни грамма лишнего, а злые языки вообще называли ее «вешалкой», «доской» и «глистой».

      Погода стояла дождливая. Столовая находилась в другом здании, идти приходилось через лес. Кроссовки и без того были мокрыми, и Ивона пробовала уклониться, но не преуспела.

      – Пока дождя нет, пойдем, ну Ивка, ну чего ты как неродная, – нудела Капа, и Ивона покорилась: Капитолине было легче уступить, чем отказать.

      Дойдя до озера, подруги подстелили пакеты и устроились на скамейке. Ивона слушала резкие крики чаек и по большей части молчала.

      Капитолина кормила уток и по обыкновению вещала:

      – Когда-то это был санаторий авиации, летчики поправляли здесь здоровье. Авиабаза недалеко отсюда была. Отец с мамой в этом санатории и познакомились. Потом авиация развалилась,

      санаторий бросили, и если б Соломончик не подсуетился, уже бы руины остались. Все здесь на Соломончике держится. Соломончик – это директор, – просветила подругу Капа, отламывая от булки и

      бросая куски в озеро. – Кстати, он вдовец, но дедок еще крепкий. Лет на пять хватит. А может, и дольше. Может, замуж за него пойти?

      – А что, ты уже развелась с Ефимкиным?

      Дмитрий Ефимкин был участковым и по совместительству мужем Капитолины. Они познакомились, когда у Капы украли сумку с удостоверением ТРК. В звании героя и спасителя участковый Ефимкин пребывал недолго – его быстро повысили до звания мужа.

      Апологет патриархальных ценностей, Дмитрий принципиально не желал снимать угол, утверждал, что жена должна уживаться с его родителями. Аргументы, которые он приводил в пользу совместного проживания, выглядели весьма убедительно. «На какие шиши мы будем снимать жилье?», – задавал он здравый вопрос.

      Капитолина не обладала здравомыслием мужа и не заглядывала так далеко. Она хотела быть женой и хозяйкой, но не желала быть невесткой. Не без оснований Капа считала, что