Медовый заговор. Анна Яковлевна Яковлева

Ты что, уже из отпуска?

      – Да. – Ивона счастливо улыбалась, вдыхая воздух редакции, настоянный на фактах и домыслах, которые бывают интересней фактов.

      – Ужас какой, – натурально испугалась Катерина. – Вот время несется!

      Блуждая рассеянным взглядом по лицу Катерины, Ивона попросила:

      – Кать, слушай, дай мне телефон твоего стилиста.

      Серикова сфотографировала Ивону женским оценивающим взглядом с головы до ног и заключила:

      – Давно пора. Вернусь, поболтаем.

      Катерина умчалась, а Ивона достала пудреницу и посмотрелась в зеркальце. Она в порядке. И вид у нее рабочий. И ей не нужен стилист. Это Капитолина просила взять у Сериковой его телефон. Зачем, не сказала, но уже дважды за утро напомнила о своей просьбе.

      Петкова сунула пудреницу в сумку, закрыла кабинет и отправилась с визитом к Соловьевой.

      В кабинете главвреда Ивону посетило дежавю: снова выпускающей была Кузина.

      – Будто и не была в отпуске, – не замедлила прокомментировать Соловьева. – Бледная и тощая, какой уехала, такой и вернулась. Понравилось тебе хоть в этом «Белом озере»?

      – Нормально, – односложно ответила Ивона. У нее было чувство, что она не из отпуска вышла, а с больничного.

      Ивона ждала, что Соловьева задаст следующий вопрос. «У тебя есть что-нибудь?». Отпуск отпуском, а работа важнее всего.

      Сама Соловьева не покинула рабочее место даже с переломом руки. И на следующий день после похорон мужа уже сидела в своем

      кресле.

      – У тебя есть что-нибудь? – не подвела Соловьева.

      – Да, там материал подвернулся, – успокоила ее Ивона.

      – Кадр сделаешь мне в программу? – обрадовалась Кузина.

      – Сейчас с Ленсанной обсудим.

      Пиликнул факс, Соловьева нажала на старт и показала Ивоне на стул.

      – Посиди, мы сейчас закончим.

      Соловьева всегда делала несколько дел одновременно: пока собирали программу, успевала читать, разговаривать (чаще – ругаться) и слушать очередной выпуск новостей или какую-нибудь передачу.

      В распахнутое окно вливалась утренняя прохлада.

      Петкова устроилась спиной к окну и против желания прислушалась: из приемника звучал сипловатый тенор Виталия Спицына – он был в прямом эфире. Спицын и сам не был Златоустом, и собеседника нашел такого же, чиновника из администрации. Совместными усилиями они превратили передачу в сплошное «бу-му-хрю». Возникало только одно желание – выключить приемник.

      Собрав исчирканные листы со стола, Кузина ушла.

      – Говорила же, нужно делать это в записи. – Точно подслушав мысли Петковой, Соловьева выключила приемник и подняла на Ивону когда-то карие глаза.

      – Ну, что у тебя?

      – У меня нездоровая суета вокруг «Белого озера», – коротко обрисовала ситуацию Петкова. – Слух прошел, что его хотят прикрыть. Персонал просит помощи.

      Соловьева была известной конъюнктурщицей, Ивона сделала ставку на это и не промахнулась. Придвинув к себе увесистый талмуд,