Хроника смертельного лета. Юлия Терехова

в нарды, сидя на краю этой же широкой кровати. В спальне Антона висела напряженная тишина, которую нарушали только щелканье нард, стук блюдца о подоконник и негромкие голоса Катрин и Андрея.

      – Я хочу спросить тебя кое о чем, – прошептал Орлов. – Пойдем, поговорим.

      – Не хочу я с тобой ни о чем разговаривать, – ее голос звучал сухо и равнодушно.

      – Неужто? – деланно изумился он. – Что так? Совесть нечиста?

      Катрин зажмурилась. Как же он удобно сидит на подоконнике… С ногами… Всего-то посильнее толкнуть – и прощайте, ее проблемы. Все бодро подтвердят, что он сам вывалился. Картина нарисовалась столь живой и реальной, что Катрин даже немного повеселела.

      – Какое тебе дело до моей совести? Какое тебе дело до меня?

      – Не зарывайся, Катрин. Если я сказал, что хочу с тобой поговорить, я все равно это сделаю, даже вопреки твоему желанию.

      – Попробуй, – ей все-таки удалось схватить клубнику с блюдца, и она, демонстративно откусив от нее половину, насмешливо посмотрела на Орлова – все-таки он боится. Непонятно только кого – то ли милиции, то ли Булгакова и Мигеля.

      – Что, рыло – то в пуху? – злорадно прошипела она, глядя на него с издевкой,

      – вот сейчас тебя вызовут и упакуют лет эдак на десять…

      – Вызовут, значит, вызовут. Не вопрос. Но до того я собираюсь кое-что с тобой обсудить. Ты действительно хочешь, чтобы все услышали наш разговор?

      – Ну хорошо, – нехотя согласилась Катрин. – Только без глупостей.

      – Точно, – кивнул Орлов, – именно без глупостей. Все исключительно серьезно.

      Катрин соскользнула с подоконника, скривившись от боли, и в сопровождении Орлова направилась в ванную. Их дефиле не осталось незамеченным. Булгаков в раздражении захлопнул книгу, Антон досадливо поморщился. Перед тем, как закрыть за собой дверь, Орлов негромко проговорил: «Кто сунется, получит в лоб», на что Мигель демонстративно закатил глаза. Орлов щелкнул замком. Мгновение подумав, включил воду, и повернулся к Катрин, прислонившейся к выложенной терракотовой плиткой стене.

      – Рассказывай, – приказал он.

      – Что тебе рассказывать? – презрительным тоном поинтересовалась она.

      – О чем тебя спрашивали.

      – Спрашивали, откуда у меня синяки на руках. А еще – не выходил ли ты ночью или утром из комнаты.

      – И что ты им сказала?

      – Правду. Все как происходило.

      – Зачем? – спросил Орлов глухим голосом. – Катрин, зачем? Неужели ты все еще злишься на меня?

      – «Все еще»? – ахнула Катрин. – Орлов, да ты в своем уме? Ты же изнасиловал меня, как последняя скотина! На мне живого места нет!

      Он обхватил ее за талию: – Ну, не преувеличивай…

      Катрин попыталась отстраниться: – Убери руки.

      – Ладно тебе. Скажешь, сама не хотела? Как ты смотрела на меня!

      – Я хотела? – возмущенно выдохнула она. – Как ты смеешь говорить такое!

      – Уверен, тебе понравилось. А теперь просто выпендриваешься.