Анналы тенниса. Джулиан Маршалл

(Hand-ball) в провинции была известна как la longue (длинный) paume (пом), или, в противоположность ему courte (короткий) paume, от которого слово «корт», приняло значение как место, на котором играют в теннис. Французы всегда использовали слово jeu (жё), будь то длинный или короткий теннис. Еще раньше игру называли tripot, и это название породило множество догадок и попыток объяснить его происхождение. Сейчас, конечно, сделать это достаточно трудно, но наиболее вероятно, что оно произошло от слова «танцы» (tripudiation), которые, возможно, сопровождали игру. Фуретьер (Furetiere) [французский писатель и лексикограф XVII века], предполагает, что это название возникло из-за того, что залы и площадки для игры могли быть использованы не только теннисистами, но и циркачами, танцевавшими (tripudiaient) на веревке. Как бы то ни было, эти площадки существовали по всему Парижу еще в середине XIV века. Одна из них была оборудована Карлом V в Лувре, которая, по словам г-на де Клара (M. de Clarac) [французский археолог XVIII—XIX вв.], занимала целых два этажа королевского дворца.

      Рис.1. Игроки в мяч. Рисунок из книги Histoire de Lancelot, ou S. Graal, Франция, XIV век. Здесь и далее подписи к рисункам переводчика.

      Еще одна находилась в отеле Дю Бютрейли (Hotel du Beautreillis), великолепной пристройке к отелю Сен-Поль16, который исчез только в 1552 году, когда на месте этого королевского приюта была проложена улица с таким же названием. Сам корт, один конец которого упирался в церковный двор Святого Павла, был не менее 87 футов в длину (французский фут примерно на три четверти дюйма длиннее английской меры того же названия)17.

      [Жан Ле] Лабур (Laboureur) [французский историк XVII в.], цитируемый Стратом, сообщает, что в 1368 г. «герцог Бургундский, играя в palm-play с герцогом Бурбонским и знатными господами Вильгельмом Де Лионом и Ги Де ла Тремуйлем проиграл шестьдесят франков и не имея достаточно денег, чтобы расплатиться отдал в залог свой пояс. Вскоре после этого он оставил тот же самый пояс графу Д'у за восемьдесят франков, которые он также проиграл в теннис (Tennis).»

      Записи, хранящиеся в Счетной Палате (Chambre des Comptes) в Париже, содержат обширное и подробное описание отелей St. Paul, d’Etampes, de la Pissotte и др. При Карле VI, помимо своих многочисленных апартаментов и термов с горячим воздухом (des étuves или Chauffe-doux), эти здания включали и площадки для Jeu de Paume.

      Странно, что Карл V, сам любивший поиграть в теннис, включил его в Майский эдикт 1369 года, запрещавший игры любого рода в пределах своих владений; к счастью, однако, королевские эдикты тогда мало принимались во внимание и вскоре забывались. Так было и в этом случае.

      Правда, эдикт был направлен против простого народа и стремился удержать его от наслаждения играми, которые считались подходящими только для знати; но в смутах, которые вскоре последовали, этот эдикт, как и многие другие, был сметен, и свобода тенниса была восстановлена. В 1427 году все снова могли спокойно играть в tripots. «Пользуясь ужасной безнаказанностью, которую принесла с собой революция, – пишет один французский писатель

16

Один из парижских корреспондентов «Дейли Ньюс» 12 октября 1876 года писал: «я только что посетил старое здание, наполовину разрушенное, которое, должно быть, привлекло внимание многих туристов, направлявшихся из центральной части Парижа к конечной станции Орлеанской линии. Это здание, почти напротив Арсенала, стоит на углу набережной Селестен (Quai des Célestins) и улицы Пти-Муш (Rue Petit-Musс) и представляет собой фрагмент старинного отеля Сен-Поль, королевского дворца, в котором один король Франции (Карл V) был сожжен заживо во время бала-маскарада [в действительности королю удалось спастись- прим. пер.]. Дворец с его великолепными садами, виноградниками и зверинцем (ныне существуют две улицы: Бютрелис (Rue du Bean-Treillis) и Менажери (Rue de le Ménagerie), которые напоминают одну из них) простирался от нынешнего предместья Сент-Антуан (St. Antoine) до Сены и занимал огромную площадь. Единственное, что осталось от этого дворца, находится в здании, которое стоит на углу набережной Селестен и в котором, хотя все стекла разбиты, хранится удивительная коллекция книг и мебели. В одной комнате несколько томов газет в переплетах, и обложки наполовину сгнили от дождя, который капает через потолок. Пол завален книгами, которые, кажется, пролежали там много лет и вот-вот рассыплются в пыль. В спальне можно увидеть позолоченную корону, несколько образцов минералов, картины, буквально покрытые коркой пыли, два или три ржавых будильника и массу портьер и занавесок, которые разваливаются на куски. В спальне этажом выше на проволочных пружинах сидят пятьдесят или шестьдесят кукол, которые, судя по их виду, когда-то были очень изысканно одеты. В приемных пол устилает ветхая мебель, и едва ли можно пройти больше ярда [0,91 м.], не наткнувшись на какой-нибудь предмет. Комоды, гобелены, большие зеркала, редкие и драгоценные шкафы-все это валяется в почти художественном беспорядке. Я полагаю, что причина этого кроется в том, что собственность находится, как бы это сказать, в руках государства. Во время осады Парижа отель был занят Национальной гвардией. Это здание должно было быть разрушено, чтобы освободить место для нового бульвара Генриха IV (Boulevard Henri IV); но с тех пор было решено, что последний будет прорезан в таком направлении, чтобы пощадить эту интересную реликвию старого Парижа».

17

Согласно Британской энциклопедии, старый парижский фут = 1.066 (1.06578) английскому футу или 12.792 (12.78936) дюймов.