Анналы тенниса. Джулиан Маршалл

не достигается иначе. В упоминавшемся ранее небольшом трактате, П. Барселлон сделал специальное отступление на эту тему: «Не ищите, – говорит он, – того, что называется les gráces, позерства, оскорбительного для игрока и выглядящего смешным; большинство из тех, кто страдает этой манией, жертвуют ради нее самым важным: становятся медлительными и теряют много времени, позируя; мяч, если и вообще быстрый, не оставляет им времени для больших приготовлений; они хотят апломба и всегда играют слишком поздно. Истинный талант – не что иное, как легкость и непринужденность движений; великие игроки никогда не принимали ничего другого. Массон, прославленный игрок, никогда не был maniéré [манерным человеком]; все его позиции были хороши, а движения гибкие и легкие. Он никогда не делал лишних движений руки или бесполезных приготовлений; и его метод, который, может быть, не всем казался прекрасным, тем не менее восхищал знатоков. Опять же Бержерон, чьи манеры так просты, постарался не развлекать себя притворством изящного стиля; он слишком хорошо знал его недостатки. Наконец, я привел здесь четырех самых известных игроков в мире, ни один из которых никогда не искал иной грации, кроме благодати природы». Не забывайте, что эти слова написаны мастером, который обучал теннису Эдмона Барра; стиль его ученика никогда не был омрачен какой-либо притворной грацией, он обладал собственным стилем в высшей степени от природы.

      Если бы потребовалось суммировать отличительные черты исполнительского мастерства Барра в как можно меньшем количестве слов, можно было бы справедливо сказать, что его подача была более разнообразной, чем у большинства великих игроков, и некоторые ее разновидности (например, «жираф»), невозможно было возвратить; его первый удар был так же силен и так же хорошо поставлен; его защита, благодаря его возможности предугадывать, каким будет удар противника, была изумительна; его удар с лета, пока он сохранял зрение, был абсолютно уверенным. Хотя он и обладал ударом удивительной силы, он, однако, не использовал бы его постоянно, от удара к удару, как это часто делает самый блестящий игрок. Зная, что лучше не тратить энергию впустую, он часто загонял мяч в угол, подальше от своего противника, когда более нетерпеливый игрок срезал бы мяч с сокрушительной, но ненужной энергией.

      И какой же он был веселый товарищ! Как звучал его веселый голос на корте, когда он шутил и смеялся с игроками и зрителями! И все же, при всем своем веселье, он никогда никого не обижал и не забывал своего положения в обществе. Теннисные корты уже не так веселы после его смерти. Бедняга Барр, которого всю жизнь одаривали и привечали, но никогда не был избалован, который так часто ужинал по вечерам с теми, кто утром был его учеником или врагом, благородными или не слишком благородными людьми; который наслаждался жизнью, как он сам говорил, так же полно, как если бы у него было состояние в 10 000 ливров в год, никогда не нуждаясь ни в друзьях,