Цвет тишины. София Шуленина

какой у них замечательный сын.

      Меня выгнали из дома, сказал он. И улыбнулся. Нашел в себе силы улыбнуться. Такой теплой, такой обаятельной, такой невыносимо грустной улыбкой.

      Если бы Тео только знал, если бы он знал, как его защитить. Тогда, сейчас. Потом.

      Вечером Тео сдаст смену, и они пойдут гулять по городу. Освещенный бульвар, кафе. Они ходили этим маршрутом уже множество раз, и сейчас пойдут так снова. Потом они зайдут в кафе и сядут за столик в уголке, у окна.

      – Я так и останусь жить в интернате, – скажет человек в черном.

      Тео будет пить чай с бергамотом, человек в черном – черный кофе без сахара.

      – Отец считает, так лучше, – скажет человек в черном.

      Лучше для кого? – чуть не спросит Тео.

      Сердце будет разрываться на части. Он повидал в своей практике и последствия аварий, и несчастные случаи, и драки, и попытки суицида. Он научился выключать сочувствие. Но каждый раз, глядя на этого парня, сердце его будет разрываться на части.

      Позже Тео будет спрашивать себя: если бы он знал заранее, что бы он мог сделать? Если бы он спросил, в самый первый раз, в этот раз, в любой другой раз – смог бы он защитить его? Если бы знал в тот вечер в кафе, что случится через три года, в ту страшную ночь в контейнере для грузоперевозок – что бы он сделал? Смог бы помочь? Что мы можем сделать для тех, кому нужна наша помощь?

      Никогда не отпускай его руку, скажет он себе через три года. Но будет слишком поздно. Он отпустит. И будет винить себя потом всю свою жизнь.

      ***

      Иногда перемены такие плавные, что мы их не замечаем. А иногда их вовсе нет. Одиннадцать месяцев из двенадцати погода здесь меняется в пределах «грязь подсохла» и «грязь подмерзла», так что можно смело сказать, что она не меняется.

      С погодой здесь Тахти никак не удавалось подружиться. Возможно, тому виной привычный ему жаркий южный климат. Если солнце в его родном городе пряталось за тучу, местные жители воспринимали это как личное оскорбление. А когда начинался сезон дождей, звонили своим психотерапевтам и жаловались на депрессию. Здесь же, в шхерах, таинственный желтый шар в небе был способен перепугать местных жителей до икоты.

      Возможно, причиной было купание в ледяной воде тремя днями ранее. Море хоть и не бывает здесь заковано в лед, но и прогреваться не спешит. Летом прогревается градусов до тринадцати, а если прогревается до пятнадцати, то люди бросают работу, запрыгивают в плавки и тусуются на пляже до первой тучи. То есть минут пятнадцать.

      А может, причиной было то, что на улице лежал снег, а Тахти так и ходил в летних джинсах и тоненьких свитерах. Что бы ни было причиной, результат был один: он простыл. И теперь сидел с градусником под мышкой в кабинете врача по имени Вилле Виртанен.

      – Скажи, что у тебя есть из теплой одежды? – спросил Вилле.

      – Камики. Парка. Два свитера, – перечислил Тахти.

      – Вот такие?

      Врач показал на лопапейсу, которая висела на спинке его стула.

      – Вот такие, – Тахти