Цвет тишины. София Шуленина

улиц, поэтому чаще всего Тахти находил ее с первого раза. Правда, каждый раз подходил к ней с разных сторон.

      В сам храм он не заходил больше ни разу. Вместо этого ждал в зале центра. Чай он не наливал, не хотел. И вообще не хотел никаких бесед. И не пошел бы, но утром его выловил Сигги.

      – Зайди сегодня в центр после курсов, хорошо? – сказал он, и его просьба звучала как мягкий приказ.

      – Что-то случилось? – спросил Тахти.

      – Нана хочет с тобой встретиться.

      – Зачем?

      – Не знаю. Хочет о чем-то поговорить.

      – Понятно. Я зайду.

      И вот он сидел и ждал ее. Ждать оставалось еще полчаса, поэтому он достал фотоаппарат. Протер объектив изнанкой толстовки, покрутил наводку на резкость. Даже сделал пару кадров – ель около окна, стол с чашками. А потом пришла Нана.

      Она приобняла его за плечи, улыбнулась.

      – Ну, как дела? Как тебе живется у Сигги? Как курсы? Рассказывай скорее.

      – Все нормально.

      Он даже не попытался улыбнуться.

      – Ты хочешь вернуться домой, да? – спросила Нана.

      Спросила как бы между прочим, но для Тахти этот вопрос отдался болью в груди. В тот момент Тахти понял, что Сигги на него настучал. Что он позвонил Нане и сдал его. Хотел ли он избавиться от Тахти, отправить его в другую семью? Тахти не знал. Он даже точно не знал, как много знала Нана. Про попытку побега, про камень. Про кетапрофен на дне сумки. Про пачку сигарет во внутреннем кармане парки. Про его желание умереть.

      – С чего вы взяли?

      – Я ошибаюсь?

      – Да нет, – Тахти отвернулся от нее, стал смотреть в окно. – Хочу.

      – Скажи, а у тебя в Ан-Лодалии есть какие-то родственники?

      Тахти покачал головой.

      – Отец там только работал. Но у нас там много друзей.

      Нана сидела на соседнем стуле. Черная тень напротив света.

      – Я думаю, ты понимаешь, что мы не можем тебя отправить одного в другую страну. Только к кровным родственникам.

      – Я знаю, – сказал Тахти, и его голос съехал в шепот.

      – И тем не менее ты хочешь уехать.

      – Да.

      – Именно в Ан-Лодалию?

      – Да.

      – Почему? Почему не в Ла’a?

      – Там мой дом.

      – А в Ла’a?

      – Нет. Там я гостил.

      Она чуть наклонилась к нему и спросила мягким голосом:

      – Тахти, а можешь попытаться описать, что именно было в Ан-Лодалии, что давало тебе почувствовать себя дома?

      Об этом Тахти никогда не думал. Мы часто не думаем ни о каких «почему», когда дело касается элементарных вещей.

      – Я не знаю. Мне там было хорошо.

      – А когда ты жил в Ла’а, ты хотел уехать в Ан-Лодалию?

      – Иногда.

      – Когда, например? Можешь вспомнить какой-то такой день?

      Тахти молчал. Она не торопила. Он скинул с ног камики и забрался в кресло с ногами. Она не стала никак это комментировать. Конечно, она знала. Она же читала медицинские выписки. Но ничего не сказала. За эту деликатность Тахти был ей благодарен.

      – Наверное, –