Малосольная. Татьяна Ромашкевич

не новый, его с другой кафедры взяли, где он не нужен. Где же его было и ставить?

      – Так и я про то. Открывайте.

      – Неудобно, да он же сам рядом, пусть он сам и откроет.

      Зашел коллега следователя и помахал головой:

      – Уже ушёл.

      – Да как же, – сказала Вера. – Ведь ещё и пара не прошла.

      – А что, не всё провел?

      – У него экзамен, целая группа студентов, обычно это долго…

      – Открываем без него, – дал команду следователь и махнул коллеге, тот вышел и почти мгновенно вернулся с девушкой в джинсах, которая с неприличным любопытством уставилась на следователя. В модных приспущенных джинсах, демонстративно оголивших бледный рыхлый животик, девушка строила глазки молодому следователю. Он же пропустил коллегу, тот поподбирал ключи из какой-то большой и тяжёлой связки и открыл тумбу стола. Они оба присели и следователь рассмеялся:

      – Тащи перчатки и пакеты.

      Вслед за этим, вооружившись, он извлёк из стола и демонстрировал всем нарочито пачки презервативов, вонючие носки (несколько пар, а может, и не пар), кучу проводков, мотки каких-то проводов, непонятные на первый взгляд маленькие детальки, дискеты.

      – Вы свидетели, что мы это всё изъяли из стола ассистента Пучкова, подпишете документ, хорошо?

      – Да, – согласилась Вера, – но ценного-то здесь ничего, кажется, нет, так что ничего не крали.

      – Поживем – увидим. А сейчас продолжим.

      И следователь с помощником стали открывать и осматривать все столы. В том числе и стол Веры. Девушка в джинсах делала вид, что все её ужасно интересует, и липла к следователю сзади, якобы чтобы лучше всё разглядеть. Но больше ничего неподобающего не было: журналы, методички, книги из библиотеки, выцветшие лекции, студенческие письменные работы. Следователь быстро все просматривал и оценивал, было видно, что он и правда закончил политех.

      Зазвонил телефон и Верочка автоматически схватила трубку. На том конце был Постышев:

      – Вера Ивановна, извинитесь за нас перед следователем, но Вас срочно вызывают к Ползунову. Надо идти прямо сейчас, но, наверное, это ненадолго, не будет же проректор целый час с Вами разговаривать. Прошу Вас…

      – Хорошо, хорошо. – она положила трубку и сказала следователю, – меня к проректору вызывают, но ненадолго. Можно быстро сходить?

      – Да, – рассеянно отозвался следователь, рассматривая добычу из стола Пучкова, – только вот возвращайтесь сразу.

      – Конечно, – и Вера, поставив не глядя подпись на полузаполненном протоколе, вышла из комнаты, тщательно прикрыла новую дверь и направилась к кабинету Ползунова.

      Собственно, Ползуновым-то проректор не был, но это прозвище так прочно за ним утвердилось, что никто по-другому его не называл, разве что в глаза называли его по родной фамилии. Вера в самом начале работы обмишулилась, напечатав служебную на его имя с использованием этого прозвища, думала, что это фамилия и есть. Хорошо, Постышев прочитал внимательно документ и укоризненно выговорил ей, что служебная записка не повод для шуток