Профессионариум. Антология фантастических профессий. Коллектив авторов

быстро кивнул, прикрыл глаза. Ну да, конечно. Вроде как и сам уловил финальные интонации, а теперь вникает в услышанное, вдохновляется.

      – Прекрасный рассказ. Это Набоков, Иван, великий русский писатель. Вот он на самом деле лучший, вот им стоит восхищаться. А не мной. Рассказ «Благость», обязательно прочти или попроси Родиона подиктовать тебе как-нибудь.

      Я поморщился.

      – Рано ему ещё. Да и не захочет. Ваня у нас больше любит про футбол писать. Да, Вань?

      – Нет, я… почему… а про что рассказ? – Он подошёл ближе и наморщил лоб, вглядываясь в написанный Юном текст. – Я понял, что в конце там каштан упал на кого-то. А потом?

      Юн снова засмеялся.

      – Рассказ не про каштан. А про красоту каждого мгновения. Там по сюжету один мужчина расстался с женщиной. А потом попросил её снова увидеться. И вот он стоит, ждёт её, а она всё не приходит. На улице осень, холодно, дождь моросит, каштаны падают. А женщины нет.

      – Ага, Родион Маркович любит такое. Чтоб прям мрачняк.

      – Да нет же. Ты послушай. Стоит он, ждёт и видит старушку, которая торгует открытками. Она тоже мёрзнет, никто эти открытки не покупает и…

      Он замолчал и вздохнул. Видимо, устал рассказывать. Ох уж эти спортсмены.

      – Да-да, Юн, – поддел его я, – и что же дальше?

      – Дальше один солдат угостил её кофе, она попила, согрелась. Подарила солдату открытку. И герой понял, что… ну её, эту женщину, чёрт с ней. Не пришла, и ладно. Жизнь и без неё хороша.

      – Чего?! – Ваня вытаращил глаза. – Погодите! Он что, со старушкой теперь решил… это самое?

      Акира раздражённо крякнул.

      – Нет. Рассказ не о старушке и не о женщинах вообще. А о красоте. О том, что нужно искать прекрасное в каждом дне жизни. Ну, ты когда почитаешь, сам поймёшь… – Он быстро встал, протянул мне руку. – Что ж, спасибо, Род. Это было прекрасно. Мне пора и… – оглянулся на Ваню, – удачи вам с юным Иваном.

      Когда он уже стоял в дверях, Ваня всё-таки решился спросить.

      – Послушайте, мистер Акира, а зачем это вам? Я имею виду, райтинг. Вы же отлично двигаетесь и стреляете точно, и…

      Юн прищурился. Сложил руки на груди.

      – А ты знаешь, что в древнем Китае в лучники брали только каллиграфов? Тех, кто умел рисовать иероглифы. Как думаешь, почему? Я тебе скажу. Потому что выпущенную стрелу не вернёшь обратно. Как и штрих на бумаге. И вот умение концентрироваться, делать всё чётко, раз и навсегда, без переделок – оно и приобреталось с искусством каллиграфии. – Он помолчал. – В сети пишут: «Акира никогда не промахивается». Так вот, может, потому-то я и не промахиваюсь никогда, что хожу на занятия к Роду. Как лучники и великие воины древности.

* * *

      – Кажется, он по-настоящему привязался к тебе. – Она лежала на боку, сложив на меня ноги и уткнувшись носом в мою шею. – Хотя, что удивительного. Отца у него, считай что нет. А ты мужчина, взрослый, умный… ох, как же Ване трудно без отца, если бы ты знал!

      – Ничего не трудно. Отлично без отца. Я знаю.

      Лили приподнялась на локте, пристально уставилась мне в лицо.

      – Это тебе так кажется. Что всё легко. А ребёнку…