Гора ветров. Анна Таволгина

мчались по темному шоссе, въехали в ночной город и сквозь окраины вырулили на центральный проспект. Машина остановилась у подъезда пятиэтажки, увенчанной шпилем. Он вышел, открыл Вере дверцу, подхватил ее сумку и сказал водителю: «Бывай».

      Все время, пока они ехали в лифте и он отпирал дверь, Вера молчала. И он был благодарен ей за это молчание. Пропустил в темную переднюю и включил свет. Она хотела разуться, но он остановил ее протестующим жестом, прибавив тихо: «Такая красота. Красота». Провел в гостиную, включил торшер. Усадив в кресло, скрылся в соседней комнате. Вера смотрела перед собой. Она чувствовала, что этот мужчина полностью подчинил ее себе и она несется в мощном потоке его воли неизвестно куда.

      И что ей хорошо.

      Вернувшись, он приблизился и протянул руку. Она поднялась, и он обнял ее нежно и ласково и осторожно вынул шпильки из ее длинных сильных волос. В следующее мгновение они целовались все жарче и жарче. Раздевали друг друга, вдыхали запах друг друга, соприкасались, смешивались и сливались.

      Она была счастлива.

      Утром Вера проснулась от скрипа кровати. И захотела подняться. «Постой», – он взял ее за руку. Она взглянула на него и улыбнулась. «Ты не возражаешь?» – он закурил и обнял ее свободной рукой. Между блаженными затяжками расспросил о ее жизни. Слушал внимательно, не переставая обнимать. И она поведала ему про свой неудачный брак, Танечку, работу и маму. «Сколько тебе лет?» – спросил он, и она ответила простодушно, как в детстве. В ответ он скупо рассказал о себе, тщательно взвешивая каждое слово.

      На двенадцать лет старше нее, главный инженер огромного предприятия. Два взрослых сына. Развод и раздел имущества несколько лет назад вызвали много толков и чудом не стоили ему должности. С тех пор, как он поселился в этой относительно небольшой квартире, несколько женщин в его спальне сменили одна другую. Этих отношений он не афишировал, ценил свое положение, независимость и все меньше нуждался в друзьях.

      Она слушала, опустив глаза. Длинная шея, изящно склоненная в невыразимо трогательной покорности. Он подумал о бывавших здесь до нее. С каким нетерпением с утра он всегда ждал, когда женщина уйдет. Ему не хотелось, чтобы эта уходила.

      – Ты хочешь о чем-то спросить?

      – Нет, – она не поднимала глаз.

      Он подумал, что становится сентиментальным.

      – Я пойду? – спросила она.

      – Тебе нужно идти?

      – Нет.

      – Так не ходи, – он осторожно высвободил руку, сел и вдруг, сам не зная почему, засмущавшись, потянулся за халатом. Поднявшись и обозревая в окно воскресный утренний двор, он задумчиво завязывал пояс. На спинке кровати висело ее длинное, шелковое, в рассыпающихся хризантемах платье. Он прижал его к лицу и вдохнул запах. В дверях оглянулся:

      – Красивая. Ты красивая.

      Они завтракали и снова любили друг друга. Его любовь не была настойчивой и поспешной, как в молодости.