Король воронов. Мэгги Стивотер

не нашел ничего, представляющего сверхъестественный интерес. Только кучку сухих божьих коровок.

      – Эй. Это я.

      Ломоньер повернулся к гудящему брату, который одновременно перестал гудеть и уронил сигарету. Она беспомощно алела на железном полу. Брат хмурился, глядя на гавань, и вид у него был задумчивый, что в целом противоречило его натуре.

      – Это сказал он? – уточнил Ломоньер.

      Ломоньер нахмурился.

      – Кажется, это был не его голос.

      Третий брат произнес:

      – Вы слышите меня? Я пока не вполне разобралась, как оно работает…

      Это совершенно точно был не его голос. И не его выражение лица. Брови Ломоньера, разумеется, двигались вполне естественным образом, но таким, какого от них никогда не требовалось раньше. Поэтому он выглядел моложе и настойчивее.

      Ломоньер дружно ощутил близость откровения.

      – Кто здесь? – спросил он.

      – Пайпер.

      Это имя немедленно оказало подсознательный эффект на Ломоньера. Ярость, ощущение, что его предали, шок, а потом опять ярость и ощущение, что его предали. Пайпер Гринмантл. Жена Колина. Никто не упоминал ее имя в разговоре, но она всё равно влезла.

      Ломоньер сказал:

      – Пайпер! С какой стати? Покинь его.

      – О, значит, вот как это работает? – с любопытством спросила Пайпер. – А как выглядит? Жутко? Как будто говоришь по телефону, только через чужое тело?

      – Это ты, – с удивлением произнес Ломоньер.

      – Привет, папа, – сказала Пайпер.

      Хотя прошло уже много лет, Ломоньер до сих пор прекрасно помнил манеры своей дочери.

      Ломоньер сказал:

      – С ума сойти. Чего тебе надо? И как поживает твой поганец муж?

      – Он в Бостоне без меня, – ответила Пайпер. – Наверно.

      – Я просто хотел услышать ответ, – произнес Ломоньер. – Я это и так знал.

      Пайпер сказала:

      – Ты был прав, а я ошибалась. Я больше не хочу ссориться.

      Ломоньер, который затушил сигарету, теперь сентиментально вытирал один глаз.

      Ломоньер, который не переставал курить, огрызнулся:

      – Десять лет прошло – и ты внезапно «больше не хочешь ссориться»?

      – Жизнь коротка. Я бы теперь хотела заняться делом вместе с вами.

      – Погоди. Правильно ли я понимаю? В прошлом году из-за тебя мы чуть не угодили в тюрьму. Твой муж убил поставщика ради какого-то несуществующего артефакта. Ты вселилась в нас. И ты желаешь войти с нами в дело? Что-то не похоже на хорошенькую женушку Колина Гринмантла.

      – Разумеется, не похоже. Именно поэтому я и звоню. Я хочу начать с чистого листа.

      – И к какому дереву принадлежит этот лист? – подозрительно спросил Ломоньер.

      – К очень славному, со сверхъестественными корнями, – ответила Пайпер. – Я нашла кое-что потрясающее. Невероятное. Такое бывает раз в жизни. Раз в сто лет. Я хочу, чтоб вы очень постарались и собрали всех сюда, на аукцион. Это будет нечто.

      Ломоньер как будто исполнился