.

он разделся и спустился в темный бассейн в еще более темном зале. Ночью все звуки казались странными и глухими. Ганси нарезал бесконечные круги, как делал, когда только поступил в Агленби, в те времена, когда он был членом гребной команды и порой приходил сюда с утра пораньше, до начала тренировки. Ганси уже почти забыл, как это – находиться в воде. Как будто тела не существовало; оставалось лишь безграничное сознание. Он оттолкнулся от едва видимого бортика и направился к противоположному, еще менее видимому, больше не в состоянии удерживать в голове свои конкретные тревоги. Школа, директор Чайлд, даже Глендауэр. Он ведь отдался одной нынешней минуте. Ганси уже не помнил, почему отказался от этого…

      В темной воде, здесь и сейчас, он был только Ганси. Он никогда не умирал, он не умрет опять. Только Ганси, сейчас, сейчас, только сейчас.

      Незамеченный им, Ной стоял на бортике бассейна и наблюдал. Когда-то он тоже был хорошим пловцом.

      Адам Пэрриш работал. В тот день у него была поздняя смена на складе – он разгружал стеклянные банки, дешевую электронику и детские головоломки. Иногда, когда Адам работал допоздна и уставал, он мысленно возвращался к прежней жизни в трейлере. Без страха, без ностальгии. Просто он многое забывал. Почему-то ему не сразу удавалось вспомнить, что ситуация изменилась; Адам вздыхал, представляя, как поедет домой, в трейлерный парк, когда закончится смена. Потом он удивленно вздрагивал: сознание напоминало, что вообще-то его нынешнее место жительства – квартирка над церковью святой Агнессы.

      Сегодня он вновь ошибся в воспоминаниях, потом к нему рывком вернулась память о нынешнем, улучшенном положении вещей, и, вздыхая от облегчения, Адам припомнил испуганное личико Девочки-Сироты. Честно говоря, сны Ронана часто были пугающими, и, в отличие от него, она не могла пробудиться. Когда Ронан принес Девочку-Сироту в реальный мир, она, вероятно, подумала, что тоже создала себе новую жизнь. А они вместо этого просто поместили ее в очередной кошмар.

      Адам сказал себе, что она не настоящая.

      Но ему не давало покоя чувство вины.

      Он подумал, что сегодня поедет домой – в тот дом, который сам для себя создал. А Девочка-Сирота останется, как в ловушке, среди снов, со старыми часами Адама и его старым страхом.

      Когда он взял инвентарный список, мысли о Кабесуотере нахлынули на него, напоминая, что надо обдумать происхождение того почерневшего дерева. Когда Адам поставил подпись, в голове настойчиво замаячила школа, напоминая, что нужно написать и сдать трехстраничную контрольную работу об экономике тридцатых годов. Когда Адам сел в машину, мотор тонко завыл, напоминая, что нужно им заняться, пока он вконец не отказал.

      Ему некогда было возиться с беспризорницей Ронана; у Адама хватало своих проблем.

      Но он постоянно думал о ней.

      Его мысли сосредоточились на пальцах, которые подрагивали, лежа на руле. До Адама не сразу дошло, чтó такое он видит, пусть даже всё происходило у него на глазах. Рука Адама пробежала по рулю, ощупала его, пробуя поверхность всеми подушечками…

      Адам не приказывал своей руке двигаться.

      Он сжал