Ожерелье королевы. Александр Дюма

и благородный дворянин! – воскликнул молодой принц. – Счастлив с вами познакомиться. Что вы намереваетесь делать во Франции?

      Филипп взглянул на сестру и проговорил:

      – Ваше высочество, интересы моей сестры для меня выше моих собственных: что она захочет, то я и стану делать.

      – Но есть ведь еще, если не ошибаюсь, и господин де Таверне-отец? – спросил принц.

      – Да, ваше высочество, наш отец, к счастью, еще жив, – ответил Филипп.

      – Но это неважно, – с живостью вмешалась королева. – Предпочитаю, чтобы Андреа была под покровительством брата, а он – под вашим, граф. Вы ведь возьмете господина де Таверне под свое крыло, не так ли?

      Граф д'Артуа в знак согласия кивнул.

      – Знаете, граф, – продолжала королева, – нас с ним связывают весьма тесные узы.

      – Весьма тесные узы, сестрица? О, расскажите, прошу вас.

      – Господин де Таверне был первым французом, которого я увидела по прибытии во Францию, а я искренне обещала себе сделать счастливым первого француза, которого встречу.

      Филипп почувствовал, как лицо его заливается краской. Он кусал губы, чтобы оставаться невозмутимым.

      Андреа взглянула на него и опустила голову.

      Марию Антуанетту удивил взгляд, которым обменялись брат с сестрою, но откуда ей было догадаться, сколько скрытого горя таилось в этом взгляде!

      Мария Антуанетта ничего не знала о событиях, которые были предметом первой части этой истории.

      Явную печаль, которую королева заметила во взгляде Филиппа, она приписала иной причине. В 1774 году в дофину влюбилось столько людей, что почему бы и г-ну де Таверне было не подвергнуться этому охватившему французов поветрию страсти к дочери Марии Терезии?

      Никаких причин считать подобное предположение невероятным не было, это подтверждало и зеркало, отразившее прекрасную королеву и супругу, бывшую когда-то очаровательной девушкой.

      Поэтому Мария Антуанетта и отнесла вздох Филиппа на счет какого-нибудь признания в этом роде, сделанного братом сестре. Королева улыбнулась брату и обласкала сестру самым любезным взглядом: она не вполне догадалась обо всем, но и не совсем ошиблась, а в подобном невинном кокетстве нет вреда. Королева всегда оставалась женщиной и гордилась тем, что вызывала любовь. Некоторые люди всегда стремятся завоевать симпатии окружающих, причем это не самые лишенные благородства люди на свете.

      Но увы! Придет миг, бедная королева, когда эту улыбку, за которую тебя упрекают те, кто любит, ты будешь вотще слать тем, кто тебя разлюбит.

      Пока королева советовалась с Андреа относительно отделки охотничьего наряда, граф д'Артуа подошел к Филиппу.

      – А что, – полюбопытствовал он, – господин Вашингтон и вправду дельный генерал?

      – Это великий человек, ваше высочество.

      – А как там показали себя французы?

      – Так, что англичанам пришлось несладко.

      – Ну, ладно. Вы поборник новых идей, мой дорогой господин Филипп де Таверне, но скажите, приходилось ли вам