Ультрафен. Александр Леонидович Миронов

сотрудников ГАИ и военкомата.

      – А они причем?

      – Так они же организовали в Баяндай поездку. За мясом. А зима, дороги скользкие, перевернулись. Весь материальный ущерб на шофера хотели повесить. Юрий Максимович, как общественный защитник, настоял на том, чтобы ущерб поделили на всех участников поездки.

      – И получилось?

      – Да, как будто бы… Той же зимой руководители комбината на Байкале утопили новый "Рафик". Хотели потихоньку списать. Так Юрий наш Максимович и тут вмешался. Говорит: шофёр провинился – под суд, как сами – так концы в воду… Только, кажется, им ничего не было, или был какой-то смехотворный штраф.

      – Вам ещё кофе налить? – спросила Аня, соскакивая со стульчика, заметив, как Анатолий отодвинул пустую чашечку.

      – Нет, Анечка, спасибо! Я и наелся и напился. Очень было всё вкусно и сытно. Спасибо!

      Юлия за время разговора на кухне, почувствовала изменения в следователе, но не сразу могла их понять: и необычное возбуждение Ани, и суета и хлопоты дочери перед гостем, – пока взгляд не наткнулся на уголок тельняшки у него на груди. Догадка уколола сознание. Ей захотелось подняться и пройти на балкон, и удостовериться: висит ли там чужая майка? Но Феоктистов поднялся первым.

      – Ну что же, Юлия Петровна, Анечка, ещё раз большое спасибо за хлеб-соль! Теперь могу до полуночи терпеть, а то и до утра.

      – Вы что же, ещё и ночь собираетесь работать? – спросила Юлия, тоже поднимаясь.

      – Да как вам сказать… – замялся он. – Ночь не ночь, но раннего покоя мне не будет.

      Юлия с сочувствием покачала головой.

      – Да-а, работа у вас. Жена, поди, вся на нервах?

      – Да нет, женой пока не обзавелся. Все как-то не сподоблюсь. С родителями живу. Они да, они переживают.

      Все направились в прихожую.

      Анечка, опережая мать, гостя, первой достигла двери. Создавалось такое впечатление, как будто она не хотела выпускать его из дома.

      Анатолий улыбнулся. И, прощаясь с Юлией, сказал:

      – Спасибо за гостеприимство и ещё раз за хлеб-соль.

      – Не за что, Анатолий Максимович, – сдержанно отвечала она. – Будьте здоровы.

      Он повернулся к выходу и наткнулся взглядом на девушку – глаза её блестели жизнерадостностью. Девчонка, ну какая же ты девчонка!.. Анатолий на мгновение оцепенел от охватившего его сладостного чувства. Даже прикрыл глаза. Но тут же встряхнул головой от наваждения и засмеялся непроизвольно, неожиданно и счастливо… И спохватился.

      Обернулся к Юлии Петровне.

      – Вспомнил Леночку, сестренку мою младшенькую. Как-то под вечер ухожу из дома, а она вот так же, как Анечка, встала у двери и пальчиком по замку стучит, если, говорит, придёшь домой поздно, так и знай, на площадке ночевать будешь.

      Все засмеялись, а Аня отчего-то особенно.

      – Строгая у вас сестра, – заметила Юлия Петровна, косясь на дочь.

      – У-у, командёр! – передразнил он сестру, и это у него прозвучало забавно. – Даже сейчас, уже подросла, а непременно мной командует. Держит меня в "ежовых" рукавицах…