Ветви на воде. Эдвин Чарлз Табб

Уверена, ей бы такое не понравилось.

      Я покачал головой, совершенно не понимая, почему миссис Доусон ко мне прицепилась.

      – Ей все равно.

      – Все равно?

      Она посмотрела на меня так, будто я сказал, что Гольфстрим пересох.

      – Разумеется, ей не все равно. Она же твоя мама!

      – Ей все равно, потому что я ее не беспокою, – сказал я.

      – Ты не прав. Она тебя любит.

      – Миссис Доусон, вы знаете, кто мои родители?

      – Ну конечно, знаю. Гарольд Тернер и… маму зовут Барбара, да?

      Она назвала моего отца по имени, и это меня удивило, потому что все вокруг звали его просто Поваром. Но маму, однако же, звали Белинда.

      – Значит, вы их не знаете. Маму зовут Белинда. – Я начинал раздражаться, но изо всех сил старался быть вежливым.

      – Ну, подумаешь, Барбара, Белинда. По крайней мере первую букву я запомнила.

      – Но все-таки это доказывает, что вы совсем ее не знаете. Если бы знали, вы бы поняли, что ей все равно, чем я питаюсь.

      Миссис Доусон села напротив меня, прямо на землю.

      – Тогда, полагаю, ты мне о ней расскажешь, – сказала она, и я понял, что это не предположение.

      Проглотив последний кусок картошки, я вдохнул поглубже, чтобы успокоиться, и сказал:

      – Вы правы. Думаю, она меня любит. Просто у нее нет на меня времени.

      – Почему?

      – Потому что пиво она любит больше, чем меня, – высказал я свою давнюю версию. Миссис Доусон, приоткрыв рот, уставилась на меня.

      – Все в порядке, – поспешно добавил я, – я давно привык.

      – Джек, я тоже выпиваю. Обожаю пиво, но это не значит, что я не забочусь о людях.

      – Она тоже заботится о людях. Просто любит пиво… куда больше, чем вы.

      – Ну не знаю. Я очень его люблю. Ты удивишься, но я несколько раз напивалась в хлам. Честное слово, в хлам! Но все же я… все же я старалась, чтобы мои дети ели и чтобы у них было все нужное.

      Я пожал плечами.

      – Не все люди такие, как вы.

      Все это было просто даже для меня. Взрослые всегда пугались, узнав, что я сам о себе забочусь. Но моя мама тоже порой обнимала меня и даже целовала в макушку, пока я не стал слишком высоким, чтобы она могла до меня дотянуться. Просто пиво ее поглотило. Ему она принадлежала полностью. Мне – лишь отчасти, как съемная квартира.

      – Ну, я… – миссис Доусон осеклась, резко встала и ушла в дом, больше ничего не сказав. Я остался сидеть где сидел, пить воду и думать о странностях взрослых. Если я доволен своей жизнью, почему они недовольны?

      Допив, я огляделся по сторонам, думая, что мне делать дальше. Потом вспомнил, что обещал сходить в магазин и что-то купить. После нашего разговора мне показалось, что было бы неплохо хоть ненадолго уйти. Я налил себе еще стакан воды, выпил, подошел к двери и постучал. Йоги громко залаяла, потом подбежала к миссис Доусон и, видимо, сообщила ей, что я пришел. Спустя пару минут миссис Доусон уже была у двери. Я заметил, что она освежила макияж. Утром он был почти незаметным, сейчас она, к моему удивлению, сильно накрасилась. Может быть, ждала кого-то.

      Как и я, она предпочла вести