Серебрянка, или Напевы морской раковины. Элинор Фарджон

паинька, примерный мальчик…

      – Как же! Примерный до завтрашнего утра. Ох, чует моё старое сердце, недолго мне осталось, приму я смерть через твои безобразия!

      – Клянусь, я тебе больше никаких забот не доставлю!

      – Тебе так кажется, – снова всхлипнула старушка.

      – Но, Нянюшка, что же нам делать?

      – Женить тебя надо, вот что.

      – Женить?

      – Точно! Женись-ка ты, голубчик, побыстрее да свали обузу с моих старых плеч.

      – Хорошо, Нянюшка, женюсь, честное слово – женюсь! – Нолличек готов был пообещать что угодно, лишь бы старушка перестала плакать.

      А она и впрямь перестала: сидит у него на коленях, по обыкновению, бодра и деловита.

      – Женишься? Отлично! Только не вздумай сам невесту выбирать – непременно выберешь кралю или криворучку. Знаю я тебя.

      – Я, Нянюшка, возьму в жёны лучшую в Норфолке пряху! – воскликнул Нолличек. – Чтоб тебе угодить.

      – Очень ты часто думаешь о том, чтоб мне угодить?! Нет у меня в твои слова веры. И жену ты выберешь на свой вкус, а не на мой.

      Король Нолличек обвёл рукою ломившийся от льна шкаф.

      – Я выберу ту, которая спрядёт этот лён.

      Нянька живо соскочила с его острых коленок и вскричала:

      – Вперёд! Скорее!

      – Куда?

      – Искать!

      – Кого? Невесту?

      – Ту единственную в Норфолке девушку, которая сможет спрясть этот лён.

      Глава VI

      Мамаша Кодлинг вне себя

      «Королева норфолкских беляшей! Королева норфолкских беляшей!» – звенели голоса в Доллечкином сне.

      А заснула она даже крепче обычного, поскольку по телу разливалась приятная сонная сытость. Мамаша Кодлинг, вернувшись с дрожжами от пекаря, застала Долл возле печки – дочка спала, свесив голову на грудь. Больше на кухне никого не было, хотя время близилось к обеду. Мамаша Кодлинг положила сумку на стол и громко спросила:

      – Мальчики с поля подошли?

      – Нет, маманя, – очнулась Доллечка.

      – А Полл с рыбой?

      – Нет ещё, мамань.

      – А беляши в печке подошли?

      Долл поднялась и приоткрыла дверцу:

      – Нет ещё, мамань.

      – А пора бы, – заметила мамаша Кодлинг, развязывая ленты на подбородке. – Ладно, ещё пять минут подождём.

      Мамаша Кодлинг принялась накрывать к обеду.

      – Ну а сколько мотков ты спряла? – спросила она. – Небось ни единого.

      – Правильно, мамань, – безмятежно зевнув, ответила Долл.

      – Вот и неправильно, нельзя с утра до ночи бездельничать, – заворчала мать. – Да тебя, такую лентяйку, никто и в жёны не возьмёт.

      – Ну и что… – равнодушно сказала Долл.

      – Это тебе «ну и что», а мне не «ну и что». Всю жизнь тебя поить-кормить прикажешь?

      Мамаша Кодлинг расставила тарелки: по три с каждой стороны – для детей и одну во главе стола – для себя.

      Тут в кухню ворвалась запыхавшаяся Полл.

      – Мамань, где у нас птичья клетка?

      – Ну наконец-то! – сказала мамаша Кодлинг. – Что, дал тебе Чарли палтусов пожирнее? –