Шалость: сборник рассказов о любви. Анна Владимировна Рожкова

ее щеки вернулся румянец, в глаза – жизнь. Девочки радовались, как дети. Обучение было забыто. Все разговоры крутились вокруг приезда папа: «Интересно, надолго ли он? Какие дела заставили его приехать в нашу глушь?» Меня эти разговоры порядком утомили. От суеты и зноя я скрывался в парке, часами просиживая возле пруда и глядя на воду. По своей природной пессимистичности я был уверен, что визит не сулит ничего хорошего. Во всяком случае, для меня лично.

      Однажды ко мне подсела Полина.

      – Антон Осипович, вас что-то заботит?

      – Нет, Полина, что вы?

      – Не печальтесь, папа никогда надолго не задерживается. Его тяготит жизнь в деревне. Скорее всего, он скрывается от кредиторов, – она накрыла своей маленькой ладошкой мою руку. Меня приятно удивила ее проницательность, а более – интимность жеста. Полина, видимо, устыдившись своего порыва, поспешила в дом. Я молча смотрел, как она, шурша юбками, скрылась за углом. На сердце лежала печаль.

      Александр Ильич приехал с помпой, в сопровождении слуги и огромного количества чемоданов, коробок, саквояжей и кофров. Хозяин был шумен и многословен. Он поцеловал девочек, склонился к руке супруги.

      – А, Антон Осипович? Наслышан, наслышан, – он похлопал меня по плечу. От такой фамильярности я вспыхнул до корней волос. Захотелось надерзить. К счастью, хозяин тут же про меня забыл: – Когда обед?

      Меня пригласили к столу, видимо, чтобы развлечь хозяина, но я чувствовал себя не в своей тарелке, а потому «диковинки» из меня не вышло, отвечал невпопад и односложно.

      – Ну-с, как дела у девочек? Надеюсь, вы не сделали из них вольнодумцев? – он расхохотался своей шутке. Наталья Степановна тоже рассмеялась. Было видно, что она без ума влюблена в супруга. Весь обед она не сводила с него восторженных глаз. Здесь, вдали от любимого, она чахла, как цветок, лишенный воды.

      Девочки рассказывали папа немногочисленные новости о соседях: кто женился, кто уехал, кто умер. Мы с Натальей Степановной продолжили трапезу молча.

      – Ну-с, пойду, вздремну, вымотался с дороги, – Александр Ильич поднялся. Супруга смотрела на него с мольбой. Я перехватил ее взгляд, но не сразу понял его значение. – Пусть постелют в кабинете, – распорядился хозяин. Блеск в глазах его супруги медленно потух. Мне стало искренне жаль несчастную женщину.

      К ужину Александр Ильич переоделся. Одет он был с иголочки: брюки для верховой езды, высокие сапоги, белоснежная рубашка, жилет, шейный платок. Стало понятно назначение такого огромного количество багажа. Чисто выбритый и свежий, он благоухал парфюмом и пребывал в благодушном настроении.

      После ужина Александр Ильич собрался нанести визиты соседям. Вернулся он под утро, в сильном подпитии. От прислуги ничего не скроешь. Александр Ильич и в деревне не оставил своих пагубных привычек. Он пил, играл, игнорировал супругу и дочерей. Дома практически не бывал.

      Жизнь в имении постепенно вернулась на круги своя. Мы с девочками возобновили занятия. Так прошел август.