Шалость: сборник рассказов о любви. Анна Владимировна Рожкова

с Черновыми сводилось к редким поздравлениям на праздники.

      Отгремели весенние грозы, мелькнуло жарким хвостом лето, унеся с собой знойные страсти, желтеют в альбоме фотографии трех карапузов в хэбэшных, стоящих колом трусиках, снег густо припорошил волосы. Вместо старого дома высится многоквартирный «муравейник», стоит в руинах санаторий. Давно уж нет тети Люси с дядей Борей, давно уж покоятся в земле мои родители. Ванечка осел в первопрестольной, создал семью, развелся, создал вторую. Ромка похоронил супругу, вырастил двоих сыновей. Я с мясом оторвала от себя мужа, с рук на руки передала другой… чужой. Уж давно отболело. Моя неугомонная дочь в поисках лучшей жизни забралась за океан. Общаемся в основном по «скайпу», лететь далеко, да уже и здоровье не то. Иногда подходит внучка, лепечет что-то на ломаном русском, тут же исчезает. Последний раз дочка и вовсе прилетела одна.

      – А Элизабет где?

      – Да не смогла прилететь, – отмахнулась дочь.

      Только ближе к отъезду призналась – не захотела бойфренда оставлять.

      – Ну, надо же, – возмутилась я. – Это в пятнадцать-то лет. Вот мы с твоим отцом…

      – Мам, не начинай, – поморщилась дочь.

      И так обидно стало, прям до слез.

      ***

      За эти годы Ромка то возникал в моей жизни, то вновь пропадал. С его супругой мы не поладили. Даже на свадьбу не пригласили. Только родителей моих позвали. Да не очень-то и хотелось. Хоть… ну да, хотелось. Приревновала его ко мне, что ли? Кто ж теперь знает, как оно там было, столько воды утекло.

      ***

      Встала рано, до рассвета, взяла заготовленную рассаду «анютиных глазок», очень уж их мама любила, ведро, лопату, отправилась на кладбище. Пока доберешься. К обеду из-за туч выглянуло солнце, стало жарко. Пока вскопала, пока рассаду высадила, пока за водой в другой конец кладбища сгоняла – умаялась. Села передохнуть, тыльной стороной пот со лба утираю. Вдруг вижу – Ромка, что ли, идет. Бодренько так идет, цветочки в руке несет. Наверное, к Надьке, супруге своей, собрался. Я помахала рукой. Подошел, сел рядышком.

      – Как жизнь?

      – Жисть – держисть, – пошутила я. – А ты куда такой нарядный? – Я оглядела его отглаженный костюм, белую рубашку. – Никак свататься собрался? – засмеялась.

      Ромка оробел, заерзал. У меня аж дыхание перехватило.

      – Вот дурак старый, – я шутливо толкнула его локтем.

      – А почему нет, жизнь-то продолжается.

      – Да какая уж там жизнь, – отмахнулась я, – то тут, то там болит, разве это жизнь?

      – Жизнь, Машенька, жизнь.

      Повисла неловкая пауза.

      – А помнишь, – Ромка назвал наш секретный код от двери в мир детства. И вот уже рядом со мной сидит угловатый вихрастый мальчик в очках с заклеенным лейкопластырем «глазом».

      – А как ты узнал, что я здесь? – вспомнила я, когда мы прощались у подъезда.

      – Так соседка сказала, – Ромка сунул мне в руки подвявшие за долгий день тюльпаны