Король русалочьего моря. T. K. Лоурелл

что случилось с его старшим братом?

      – Мне нравятся библиотеки, сеньора.

      Вот так! Правда, чистая правда, и не придерешься. Он посмотрел на иберийку с самым невозмутимым выражением на лице, на какое был способен, тем, с каким он всегда уверял Лотту, что пропажа конфеты накануне обеда не имела к нему никакого отношения. А такой вот опасной твари нельзя еще и дать почуять, что ты ее боишься. Так его учил отец, когда в деревню зачастили зимой волки: если зверь почувствует слабину, она бросится на тебя. Ксандеру припомнились бурые ожоги на руках брата. Не злить монстра. Иначе бросится, полыхнет, как все проклятые Альба, пламенем из ада. И мама будет плакать по ночам еще и по нему, Ксандеру.

      – Я люблю читать, сеньора. – Ксандер поднял со скамьи свиток и, стряхнув с него лепестки цветущего апельсина, подал девочке. Так-то вот. Рука не дрожит, видишь?

      Иберийка приняла трактат и кивнула с самым невинным видом, будто так оно и надо, и пошла прочь. Болтала она без умолку, стараясь притом делать это свысока, но это тоже не очень выходило: болтала она о вещах понятных – драконах, мантикорах, Морском народе и прочем в том же духе.

      Удивительного в этом потоке слов не было ничего. Все иберийцы много болтают – так говорила старая Лотта. А еще иберийцы глупые, жадные и хвастливые. Хвастливые – это точно. Вот и эта Альба уже во всю хвастается своими дядьями и драконами…

      … Стоп.

      Ксандер сморгнул. Цветущие деревья никуда не делись, хотя их ветки были сильно ближе к его лицу, чем помнилось. Издалека раздалось, юным голосом Исабель:

      – Принц!

      Иберийка возникла из-за осыпанного лепестками, будто снегом, куста, глядя на него внимательно и требовательно. Ей было десять лет, только десять лет – но их глаза были на одном уровне, и ветки вновь качались высоко над его головой.

      – А я видел мантикору, – пробормотал он.

      – О, мантикору? – Глаза Исабель загорелись любопытством. – Дядя говорит, что они у нас не водятся, и я ни одной не видела, только на гравюре. Где ты её видел? А у неё правда скорпионий хвост?

      Грозный зверь впился когтями в камень над входом в абсурдную, невозможную тьму…

      … разнежившийся зверь мирно развалился на солнце, и только ядовитый хвост чуть подергивается во сне…

      … делай, что положено…

      Он потряс головой. В глазах прояснилось. О чем они говорили? Да… мантикора.

      – Она красная, огромная, с острыми зубами и да, хвостом скорпиона. Мы ездили в Амстердам в прошлом месяце и там папа взял меня в зверинец своего друга. – Ксандер серьезно взглянул на девочку, как будто бы сомневался, что она способна его понять. Затем подумал и осторожно добавил. – Сеньора.

      Иберийка вызывающе подняла подбородок:

      – Драконы всё равно лучше. Они сильные, быстрые, и легко могут убить вас, если зазеваетесь. Один-два плевка огнём – и вы уже не вы, а кусок поджаренного мяса. Родная матушка не узнает. – Она оценивающе прищурилась. – Я хочу завтра отправиться в драконарий,