Зеркала и лабиринты. Роман Владимирович Арефкин

Фэйд не мог не предвидеть того обстоятельства, что его супруга не станет сидеть сложа руки в его отсутствие. И если он и ранее вёл такую вот жизнь, то почему госпожа Сиро обеспокоилась поиском ответов только сейчас? Она утратила веру?

      Я вновь стоял в коридоре, окутываемый тьмой, светильники в потолке погасли. Единственный довольно тусклый, но тёплый, островок света озарял дверь квартиры сто тринадцать в противоположном конце коридора.

      – Ты неисправим! – очередное язвительное замечание, брошенное в меня словно камень, доносится из самой глубокой тени в том конце коридора, что буквально утонул во тьме. – Ты наступаешь на одни и те же грабли, раз за разом, не зная, когда остановиться. А всё потому, что не слушаешь ни меня, ни здравого смысла!

      Это Сапфир, мой заклятый друг, что извечно является в час высоких надежд, дабы преподнести мне чашу сомнений.

      – Я думал, что уже не услышу тебя, Сапфир, – отвечаю я, оглядываясь во тьму, посылая туда свою улыбку. – Ты не остался и не дослушал историю господина Селака…

      – Этот несчастный помешался. Что его слушать, бредни одни. Старик сбрендил и убедил себя, что этот пресловутый Фэйд был с ним при всех его невзгодах. То, что ты слушал его, говорит не в твою пользу, детектив!

      Язвительное замечание сопровождается едким смехом, который, тем не менее, остаётся в пределах тени, скрывающей фигуру Сапфира.

      – И тем не менее, – говорю я в полголоса, и вовсе не из-за страха потревожить кого либо, а скорее в силу понимания, что самые сокровенные мысли часто озвучиваются неотвратимостью поступка, – кто бы что не говорил, а слишком многие люди ищут его…

      Дверь в квартиру за номером сто тринадцать теперь выглядит совсем иначе. Вместо стильной, блестящей поверхности на меня смотрит ветхая, пожелтевшая от количества лет, деревянная перегородка. Она держится на двух, хрупких петлях, не примыкая вплотную, и выпуская наружу тёплый, струящийся свет.

      Вблизи двери слышится звук водопада, плеск кристально чистой воды, ударяющейся о камни, а еще – пение множества птиц, музыка ветра, играющего миллионами наполненных жизнью листьев в раскидистых ветвях деревьев.

      Остановившись у самой двери, рука моя замирает в нескольких сантиметрах от испещрённой узорами поверхности. Если мне и суждено найти Фэйда, то это случиться с обратной стороны этой двери. Меня охватывает волнение, непостижимая смесь из тревоги, смятения, радости, спокойствия, должно быть, это то самое чувство, о котором мне говорил Селак, описывая свою последнюю встречу с Фэйдом.

      Я подозреваю, что мне бы потребовалась едва ли не вечность, чтобы преодолеть это чувство, но в то же время я заставляю себя сделать шаг. Я толкаю дверь, она беззвучно проваливается, открываясь внутрь, льющийся оттуда свет буквально поглощает меня, я делаю шаг через порог, моя история завершается здесь…

      Конец

      Комментарии к «Квест»

      В тысяча сто семьдесят-седьмом году (1177 г.)