Светлая личность. Илья Ильф

Иванопольского без радости. Иванопольскому показалось даже, что его испугались. Тем не менее он немедленно приступил к делу.

      – Ты, конечно, понимаешь, что мне до зарезу нужны деньги. Нужна служба.

      – Вижу, – холодно сказал приятель.

      – На первых порах я многого не требую. Рублей триста оклад и живое дело.

      – Вы что, собственно, товарищ, хотите поступить к нам на службу?

      – Ну конечно же.

      – Тогда подайте заявление в общем порядке. Впрочем, должен вас предупредить, что свободных вакансий у нас нет, а если бы и открылись, то все равно без биржи труда мы принять не можем.

      Иванопольский сделал гримасу.

      – Что ты, Аркадий! Это же бюрократизм. В общем порядке, биржа труда…

      – Не мешайте мне работать, гражданин, – терпеливо сказал Аркадий.

      Иванопольский в гневе повернулся, но, еще прежде чем он ушел, в кабинете раздался возглас:

      – А я здесь!

      Петр Каллистратович увидел, как перекосилась физиономия Аркадия. Потом по лицу Иванопольского пронесся ветерок, сама собой раскрылась дверь и в общей канцелярии послышалось то же восклицание:

      – А я здесь! А я здесь!

      Служащие вскакивали с мест и бледнели. Со столов сыпались пресс-папье.

      Ничего решительно не поняв, Иванопольский плюнул, вышел на улицу и долго еще стоял перед фасадом Пищетреста, изумленно пяля глаза на его голубую вывеску с круглыми золотыми буквами.

      «Что случилось? – думал бывший управделами. – Что за кислота такая в городе?»

      Он толкнулся было в магазин фирмы «Лапидус и Ганичкин», но тут его ждала неожиданность. Железные шторы магазина были опущены. Первая стеклянная дверь была закрыта на ключ, а на второй двери Иванопольский увидел большую сургучную печать.

      Петра Каллистратовича взяла оторопь.

      И он стал бегать по городу, желая восстановить прежние связи и разыскать кончик нити того счастливого клубка, в сердцевине которого ему всегда удавалось найти прекрасную службу, возможность афер, командировочные, тантьемы, процентные вознаграждения – словом, все то, что он для краткости называл живым делом.

      Но все его попытки кончались провалом. Одни его не узнавали, другие были непонятно и возмутительно официальны, а третьих и вовсе не было – они сидели там, откуда Петр Каллистратович только сегодня вышел.

      – Придется в другой город переезжать, – бормотал Иванопольский. – Ну и дела!

      А какие такие дела происходят в городе, он еще не уяснил.

      – Побегу к Бракам! Если Браки пропали, тогда дело гиблое.

      Делами общества со смешанным капиталом «Тригер и Брак» ворочал один Николай Самойлович Брак, потому что Тригер запутался в валюте и давно был выслан в область, которая до приезда Тригера славилась только тем, что в ней находился полюс холода.

      Дом Браков был приятнейшим в Пищеславе. Его усердно посещали молодые люди с подстриженными по-боксерски волосами, в аккуратных костюмах, продернутых шелковой ниткой,