Родник Олафа. Олег Ермаков

есть, зверь водится? Жито родится?

      Мальчишка кивал.

      – Знамо дело…

      Гребцы смеялись.

      – Где порты-то утерял, чудо? – вопрошал Иголка. – Али сел на смолу да приклеился?

      Мальчишка больше ничего не говорил, а боком, боком уходил к смолокурне и новой, перевернутой вверх дном ладье.

      Нечай с купцом отсутствовали некоторое время. Наконец появился один Нечай. Сычонок исподлобья следил за ним. И тут Нечай отыскал его глазами и махнул рукой.

      – Карась Немко! Давай, на спрос к Зую Жирославичу. Живо!

      И Сычонок поглядел на Зиму. Тот кивнул ему.

      – Иди, отсюдова и домой вернешься.

      А уж Сычонок и не хотел домой-то возвращаться. По нраву ему пришлась эта жизнь на реке. Да и тайный умысел у него появился. Захотелось ему искусити[90] судьбу. Он крепко запомнил сказанное Страшко Ощерой о том волхве, что живет меж двух гор. И ведь судьба-то и повернула вдруг реку вспять – ну, не реку эту или ту, а направление: пошел он в обратную сторону – и уже дальше, к Смоленску. А Хорт – тот за Смоленском и живет.

      Что-то будет?..

      И он поднялся по тропинке, прошел мимо протозанщика, вошел в избу. Там было сумеречно, после яркого солнечного дня – почти темно. Только окошки слюдяные и светлели. Мальчик моргал, озирался. Слева белела печь. Вдоль стен тянулись полати. Посредине стоял большой стол. На нем крынки, плошки. За столом и сидели Василь Настасьич и, как видно, Зуй Жирославич.

      Нечай дал мальчику легкого подзатыльника, принуждая подойти ближе. Мальчику так обидно стало, что он чуть не вцепился зубами ему в руку. Но удержался. Кто знает, как оно все повернется. Может, с Нечаем и остальными все же удастся ему и дальше пойти. Желание-то у него уже твердым стало: обрести речь.

      И он приблизился к столу. Тут он уже получше разглядел Зуя Жирославича. Это был плотный мужик с серебристой головой, серебристой же небольшой остриженной бородкой, острыми скулами и узкими глазами. На нем был потрепанный опашень[91] неопределенного цвета. Шапка из тонкого сукна была сдвинута на затылок. Василь Настасьич пил что-то из деревянной кружки и глядел на мальчика.

      – Выходит, ты немко, – проговорил Зуй медленно, рассматривая мальчика. – Сам с Вержавска?

      Мальчик смотрел.

      – Осе ответствуй же, – сказал Нечай и схватил цепкими сильными пальцами мальчика за шею. – Убо. – И он наклонил голову ему. – Али убо. – И он покрутил головой мальчика, как будто тот был куклой из потешного зрелища.

      Мальчик вырвался от него, сверкая зло глазами.

      – Ишь, аспид, – пробормотал Нечай.

      – Кто тебе были те плотовщики? – продолжал спрос Зуй Жирославич. – Родичи?

      Мальчик кивнул и показал палец, мол, один и был родичем.

      – Ага… Один. – Зуй тоже кивнул. – И на вас напали, мужиков прибили?

      Мальчик кивал.

      – А ты утек?

      Мальчик насупился, кивнул.

      – А видал ты тех убивцев-то? Сможешь опознати?

      Мальчик

90

Испытать.

91

Долгополая летняя одежда из сукна с пуговицами.