.

потом животом! Два раза кровь отворяли. Уж, верно, несвежие попались. Знамо дело – из такой-то дали везли. Хоть и на курьерских.

      Балычку что-то скуднехонько нарезано. А вот куренок вроде порядочный. Размером с хорошую утицу. Постаралась драгоценная супруга. С любовью выбирала. Жаль, что нет ее сейчас. Вчера к вечеру уехала вместе с детушками в деревню, проведать захворавшую тетушку.

      С чего бы начать?

      Знамо дело, с нее, со знаменитой «сумароковки».

      Эта славная настойка была известна многим из столичной писательской братии. Даже и тем, кто не вхож в дом Александра Петровича. Бывало, посылал кому бутылочку-другую от хвори или к празднику. Тому же Василию Тредьяковскому, хоть и недруг.

      Конечно, он не Ломоносов, химии не учился, но составить букет из российских трав и кореньев сумел не хуже любого академика. Чабрец, зверобой, душица, анисовые зернышки и… Нет, сие есть тайна великая. Еще три компонента никому не сказывал. И не записывал, чтоб не проведал кто часом.

      Взяв в руки вилку, примерился к закуси. Вот, недурственный груздок. Или лучше огурчик? Этот, махонький, с мизинчик. Из Нежина привезен. Для самого гетмана Разумовского. А глава Академии Российской расщедрился да и подарил первому российскому драматургу и пииту мешок сих славных плодов.

      Александр Петрович даже подумывал оду сочинить по этому случаю:

      Малороссийская олива!

      Под солнцем щедрым возросла

      Ты в том краю, что осчастливлен

      Великим мужем, чьи дела…

      Ну и так далее в том же духе. Писать подобные вирши легко и прибыльно. Глядишь, не только адресату понравятся, но и самой его высочайшей покровительнице. Тогда не то что огурцами, деньжатами могут одарить. Или деревенькой. Хотя планида российского стихотворца тяжка и неприбыльна. Не то, что альковная служба… Вот там настоящие деньги и возможности.

      Ну во здравие!

      Ух, чтоб тебя. Чуть не подавился водкой.

      – Тебе чего? – зло окрысился на не вовремя зашедшего слугу.

      – Господин Расейской Академии копиист Иван Семеныч Барков пожаловали! – объявил тот. – Просить, что ли? Али сказать, что нету вас?

      Знал, что хозяин всегда терял покой после визитов означенной персоны.

      «Вот же принесла нелегкая! Или у него нюх на водку с закуской?»

      Пока думал да гадал, в столовую, решительно отодвинув в сторону служителя, прошествовал злоязыкий буян. Не доходя до накрытого стола и не глядя на яства, а лишь на Александра Петровича, глаза в глаза, застыл и протянул руки вперед.

      – Виват, Сумароков, первый российский стихотворец!

      Сказав сие торжественным гласом, повернулся и пошел прочь.

      У господина сочинителя от неожиданности отобрало речь. Он лишь мог что-то невнятно шипеть да скрипеть. Однако ж хватило сил показать знаками слуге, чтоб задержал визитера.

      Рюмка «сумароковки» помогла прийти в память.

      – Иван Семенович, любезнейший, да куда же ты так быстро?!

      Вскочил на ноги и мигом очутился рядом с нечаянным гостем.

      – А откушать?