Девичьи игрушки. Андрей Чернецов

мать ее…

      – Ну не преувеличивай, – буркнул Савельев. – Сейчас все же не девяностые годы! Всем под солнцем места хватает.

      – Как сказать… Полистать «Московский комсомолец» или «НЛО» – столько объявлений разных пророчиц и ясновидящих, колдунов да целителей понатыкано, что уже подумываешь, не в тридевятом ли царстве проживаем.

      Они вновь спустились в холл и, пройдя анфиладой безвкусно декорированных помещений, зашли в небольшую комнатку.

      Тут, как объяснила все та же Нина, было что-то вроде личного кабинета мага. Но не официального, а скорее рабочего.

      Небольшой стол с компьютером, над которым уже колдовал лейтенант Зайцев, стулья и сейф – раскуроченный и выпотрошенный.

      Возле него на асбестовом полотнище были разбросаны какие-то ошметки и обломки.

      Пахло горелым металлом и сваркой.

      – Что скажешь, Борисыч? Знатно шифоньер распатронили?

      – Да я ж, еще как приехали, это видел. Сейф вскрыли сварочными термитными карандашами… Насколько можно понять, китайскими. На любом авторынке таких полно.

      Савельев кивнул. Он знал эти штучки и, сам, будучи автолюбителем, пользовался ими не раз.

      – Однако ж настойчивые ребята поработали. Прожгли верхнюю оболочку сундука, расковыряли керамическую термоизоляцию, а потом потихоньку, так, чтоб содержимое не попортить, проплавили дырочку, охлаждая сейф водой. А уж потом просто высверлили замок. Да, сообразительный парнишка попался, такой работы прежде видеть не доводилось. И чувствуется, не из наших старых клиентов, а самородок! Видать, еще не раз предстоит нам с ним встретиться.

      – А кто сказал, что это парнишка? – пожал плечами Зайцев, оторвавшись от компьютера. – Может, это девица какая-нибудь! Вспомните, Семен Борисович, в «Золотой чаше» ведь сигнализацию как раз девчонка раскурочила.

      Он еще раз потыкал пальцами в клавиатуру.

      – Черт, запаролен, сволочь, везти в управление придется!

      Вошедший следом за Савельевым капитан, бросив лишь мимолетный взгляд на сейф, принялся изучать содержимое обычной шкатулки, стоявшей на столе.

      Куча самых разных старых удостоверений, дипломов, аттестатов – судя по всему, не очень ценных.

      Казанский вытаскивал то одно, то другое из шкатулки…

      Паспорт покойника, военный билет… «годен ограниченно»; несколько дипломов об окончании курсов магии и гипноза каких-то затертых годов. Удостоверение об окончании неких железнодорожных курсов. Удостоверение инвалида третьей группы – «по общему заболеванию». Удостоверение кандидата в мастера спорта по вольной борьбе.

      Корочки с лаконичным внутренним содержимым: «Карате. Школа кекоушинкай. Первый дан. Присвоен КГБ СССР». Явная лажа, конечно. На нем, впрочем, была и печать, и дата, кажущаяся уже невероятной, – 01.02.91.

      Как раз в феврале того года он пришел в милицию: молодой, еще глупый, лишь только-только отслуживший в ВДВ и успевший повоевать в Карабахе.

      Всхлипывая, вошла Нина-Алена, которую осторожно поддерживал за оголенные пышные