Бог бабочек. Юлия Пушкарева

стать сахарным человечком и тихо таять.

      – Привет.

      – Привет… Потеряла меня уже, что ли?

      Пока ты бережно, не спеша, обнимаешь меня – почти так же бережно, как в прошлом, – я замечаю что-то новое в твоём лице. Не ленивая разнеженность утра, не взвинченная бодрость дня.

      Тень уже приглушённой сумрачной печали.

      Скорее всего, случилось что-то мелкое – досадное или стыдное. Женщина?.. Наверняка. Я знаю это твоё выражение. Отступаю, холодея.

      – Пойдём?

      За порогом ты снова восклицаешь «Ого!» – и я мысленно обвожу сегодняшний день торжественным красным квадратиком. Со мной ты редко щедр на такие простодушные проявления эмоций.

      Теперь – редко.

      – Вот это да… Аж блестит всё! – (Разувшись, робко – точно боясь раздавить невидимого домового – ставишь берцы в ровный ряд обуви, которая ещё утром была разбросана по всей прихожей. Я киваю, сияя сдержанно-смущённым восторгом – как учёный, работу которого прилюдно расхваливают). – И… тут куда всё делось?

      Осмотрев заметно опустевший подоконник, растерянно поворачиваешься ко мне. Печаль не исчезает из твоего взгляда, но к ней прибавляются ребячески-игривые искорки. Небрежно сбрасываешь форму, швыряешь куда-то носки и пробегаешься по гладкому от чистоты полу в полу-балетном, полу-фигуристском пируэте. Это выглядит так мило – и искренне; ты давно не был со мной настолько искренним (особенно когда трезв – в твоей по-господски суровой отстранённости). Значит, я правда хоть немножко порадовала тебя?.. От счастья хочется заплакать – но я смеюсь, шутливо аплодируя.

      – Красиво получилось! Тебе можно в балет.

      – Ну, я же в школе и танцами занимался. В той куче всего, чем я тогда занимался… Я тебе не рассказывал? – (Вдруг, церемонно поклонившись, заводишь одну руку за спину, а другую протягиваешь мне. Твой взгляд становится возвышенно-серьёзным – будто у князя Болконского, столкнувшегося с юной Наташей Ростовой на балу. Даже с учётом того, что когда-то ты так и не домучил «Войну и мир»). – Позвольте Вас пригласить?..

      Касаюсь твоей ладони, не в силах вырваться из зелёного омута глаз.

      – Спасибо, monsieur. Но я не умею танцевать.

      – Так я могу научить!

      Ведёшь меня на пару шагов в сторону, кружишь – и ловишь, когда я, давясь смехом, чуть не теряю равновесие. Меня несёт куда-то сверкающим вихрем; под потолком горит не единственная лампочка, а люстры – гигантские, пышные, как торты; играет не рэп от соседей снизу, а неистовый вальс Штрауса. Отдышавшись, привстаю на цыпочки и тычусь макушкой в твой подбородок.

      – Наверное, ты очень хорошо танцевал.

      Пока размышляю, можно ли потянуться к твоим губам, – ты отпускаешь меня и направляешься на кухню. Вздыхаю.

      Пожалуй, стоит поменьше колебаться и размышлять.

      – Да не «наверное», а очень-очень хорошо! Однажды мы с моей одноклассницей выиграли школьные соревнования. Осталось видео. Правда, кажется, оно теперь только у сестры… О, даже и вино! Ты основательно подготовилась.

      – Ну,