Дети Гамельна. Мила Борн

обладают тайной силой.

      – Гляньте, как они растут, – отмечал отец. – Стайкой, спирально. Люди говорят, будто ведьмы кружат.

      Часами он шуршал своей палкой в траве, потом громко охал, нагибался, подрезал ножичком найденный гриб.

      – Тело гриба, – говорил он, – огромно. Но оно не показывается никому. Прячется от ненужного взгляда.

      – А где прячется? – интересовался Борис.

      – Да вот, у нас под ногами, среди корней деревьев и другого подземного мира. Только об этом не знает никто. А то, что грибники собирают, это ж ведь не грибы.

      – А что?

      Довольный, отец усмехался.

      – Так, обманка для дураков.

      У него была собственная грибная поляна. Отыскать ее случайному человеку было невозможно. Но даже если бы он забрел в потаенные отцовы места, обратно все равно бы не выбрался – сгинул бы, захлебнувшись в болоте или наступив на разбуженную гадюку. Сыновья это понимали. Поэтому шли за отцом точно в след и во всем его слушались.

      В тайном отцовом месте всегда было сухо и как-то по-особому светло. Втроем они расстилали газету, выкладывали на нее из рюкзаков лук, картошку и нарезанную загодя матерью колбасу. Садились на землю.

      – Грибы, – продолжал отец свою науку, – правят всей нашей жизнью. Своими спорами они проникают и в растения, и в зверей.

      – А в людей? В людей тоже? – испуганно спрашивал Борис.

      Отец молча соглашался. Насытившись, откидывался на траву и подолгу смотрел на застиранный ситец неба.

      – А вообще, грибы такие. Если захотят, они ж и убить могут.

      – Как убить?

      Отец выковыривал куски колбасы из зубов.

      – А так. Люди наивные. Не знают про это, считая грибы безобидной и глупой травой. А они нет. В них запрятана сила.

      Он громко зевал и проваливался в сон. Сыновья сидели тихо, не решаясь будить отца своими расспросами, и молча наблюдали, как на его лицо, жесткое, волевое, забираются мелкие муравьи или тенетники. Отец спал, не тревожа их и не прогоняя, будто бы был в этом лесу не пришельцем из человеческого мира, а частью этой дикой природы.

      Однажды зимой отец вернулся из рейса и привез Борису армейский компас. Этот подарок был настоящим отцовским признанием того, что отныне Борис и сам может стать проводником на Голодном. У Арсения такого компаса не было. И он отчаянно позавидовал брату.

      В моменты, когда тот, любуясь отцовым подарком, доставал бережно компас из кармана, клал его на ладонь и подолгу смотрел, как магнитная стрелочка, подрагивая, совершает свой таинственный поворот, Арсений умирал от отчаяния. Ему хотелось, чтобы Борис заболел и его положили в больницу. Или чтобы он вообще умер от какой-нибудь неизлечимой болезни. А компас остался бы и был отдан ему, младшему брату. Арсений никогда не признавался в своем тайном желании. Но оно день за днем разрасталось в нем все сильнее, заполняя его душу настолько,