Голос Музы. Фетт Макс

по арифметике лопоухий.

      – Не считается! – вскликнул малой.

      – Считается все! – сказал одноглазый серьезно, но не сдержался от смешка. – Крути, – на этот раз Дин осмелился пробубнить, но также остался не у дел. Он сверлил взглядом рубль, осторожно выставляя его на гладкой поверхности. Легонько щелкнул по его краешку ногтем указательного пальца, и он закрутился. Вяло, неспешно, как алкаш, решивший повеселить детей у подъезда. Но ожидала их идентичная судьба – оба рухнули.

      – Ставь, – сказал ушастый.

      – Она кхутилась! – заскандалил Дин.

      – Мне ее поддевать что ли? – спросил одноглазый. – Три было. Ставь.

      Желание дружить с этими ребятами куда-то резко запропастилось.

      Дин жмурился, пока один из гэшников целился, а второй прижимал его кулак плотнее к ступеньке.

      «Вот и все, – думал он, – сейчас мне палец отрежет. Придется ходить в перчатках, чтобы мама не узнала».

      От первого удара у малого прыснули слезы. На средней костяшке осталась красная вмятина. Наступила очередь лопоухого бить. Он готовился, как хоккеист перед буллитом. Раскачивался, прицеливался, вымерял нужное расстояние, а потом засандалил так, что у Дина отнялась рука.

      Несколько капель его крови навеки впитались в цемент под отлупившейся краской.

      Гэшники убежали, услышав вскрик. На зов прибежала учительница Б-класса и отвела ученика в медпункт. Через пару минут малой сидел в на табуретке, стуча ногой по резиновому коврику и терпя жжение зеленки.

      – Ну чего? – спрашивала медсестра с кудрями. – Какой класс?

      – Четвехтый, – цедил Дин. По ощущениям ему будто не ранку обрабатывали, а пришивали палец.

      – Десять лет почти, а ревешь, – медсестра уперлась в колени и поднялась. – Есть аллергия на таблетки?

      – Нет, – а, может быть, и да. Откуда он вообще мог знать это? Ему десять! У этих взрослых что не вопрос, то лабиринт.

      Звонок прозвенел несколько минут назад. После наложения пластыря, Дин тянул свободное время в медпункте, как только мог. Школьные приемы передавались из поколения в поколение, но редко словесно. «Веди себя тихо за ширмой, чтобы медсестра о тебе не вспомнила» или «иди очень медленно до класса», а высшим пилотажем считалось «натри градусник и прикинься больным, чтобы тебя отпустили домой, а не дали активированный уголь». В основном о них узнавали при помощи личного примера или внезапного обострения интуиции.

      – Возможно, ответы предыдущих учеников витают там в виде своеобразной пыльцы, которую вдыхает молодежь и понимает, что делать.

      Теорию выдал некто Марсель в квартире на третьем этаже дома напротив школы. К сожалению, его собеседник (некто Геннадий) не успел дать вразумительного ответа. На едкий дым и громкую музыку пожаловалась баба Тоня из квартиры ниже. Приехали граждане полицейские и громким стуком расстроили мыслительные волны.

      Нарочно прихрамывающий Дин слонялся по коридору. То в окно