Венец Логоры. Андрей Владимирович Останин

командира слегка даже превосходивший. – Давай откроем! Глянь, пацанёнка жалостью-то как прослабило! Брызжет прямо. Хе-хе-хе! Подлечить надо. Для убедительности, на будущее.

      Меченый вздохнул, поглядел в жалобные глаза Ивана, в озорно блестевшие глаза своего бойца и махнул рукой.

      – Верёвки из меня вьёте… Ладно, всё равно здесь задерживаться не собирались. За угол только надо спрятаться.

      Боец тут же отцепил от пояса длинную, тонкую верёвку, сноровисто привязал к дверце конуры и отбежал за угол, где уже укрылись Меченый с Иваном. Взглядом смешливо плеснул, короткий, белобрысый чубчик грязной ладонью смахнул в сторону.

      – Эх, и люблю же я это дело! – воскликнул восторженно, и с силой, резко дёрнул размочаленный конец верёвки.

      Грохнуло не то, чтобы сильно, однако, вполне серьёзно. Собачий вой срезало моментально и стихло всё, лишь мелкий песочек шелестел, опадая. Словно дождичек, серо-жёлтый.

      – Во-о-от, – поучительно протянул Меченый и ещё раз шлёпнул Ивана по затылку. На этот раз несильно, для порядку только.

      – Старших слушать надо, дольше проживёшь.

      – Если бы я старших НЕ слушал – дома бы сейчас сидел, а не здесь… подзатыльники получал.

      – Ага. Да так бы дураком и остался.

      – На Астаре это не смертельно. Но откуда здесь собака, всё-таки, взялась?

      – Да увязалась в деревне за каким-нибудь отрядом, дура! – махнул рукой командир. – Ну, они и воспользовались возможностью, закрыли её тут, чтобы весь отряд своим лаем безмозглым не спалила. А на дурака ловушку не поставить – грех великий есть. О генофонде нации заботиться надо! От дураков избавляться.

      Вытащил из кармана кусок тонкой проволоки, протянул Ивану.

      – На, штаны подвяжи, смотреть на тебя тошно. А собачка красивая была, даром что дура. Лохматенькая, чёрно-белая.

      – А это то вы как определили? – изумился Иван.

      – Да вон, хвост валяется. Возьмешь на память?

      Иван молча помотал головой, стараясь не глядеть в сторону развалин собачьей будки. Отчего-то даже расстрел остатков отряда Лысого не так сильно царапнул, как смерть совершенно незнакомой псины.

      * * *

      После ночёвки, следуя своей странной логике, Меченый, вместо того, чтобы сломать Ивану руки, развязал их совсем. На удивлённый взгляд парня хмыкнул иронично.

      – Ты уже сам понял – в одиночку здесь долго не протянешь. Так что, давай-ка ситуацию резко поменяем. Я, отныне, буду не конвоир, а проводник и, за очень хорошую цену, проведу тебя к твоим сородичам. Договорились?

      – Ну конечно! – обрадованно взвился Иван, но Меченый тут же усадил его на место лёгким движением руки.

      – А вот забываться даже не думай – руки сломаю! А будешь кочевряжиться – так и ноги тоже. Тут недалеко осталось, донесём, если что.

      – Вот умеете вы порадовать! – скуксился Иван, но расстроился не особо.

      – Не без этого, – согласился Меченый. – Руки-ноги заживут, зато голова уцелеет. Живому-то всяко приятнее.

      – Не поспоришь, –