Это не кино, или Вторник моей жизни. Рина Нарская

кровати?

      – Я могу на полу поспать, если чч-ё.

      – Дурак, иди ко мне…

      Щёлкнул свет, и я натянул до самой макушки свою холодную, пахнущую сыростью куртку.

      Глава 6

      – Вставай, Макс, вставай!

      Я очнулся от громких криков у себя над ухом. Это, конечно, оказался Жигалин. Он скакал надо мной, склонившись к моему лицу, теребя меня за руки, орал и смеялся.

      – Жига, ты придурок, чего вопишь? – недовольно заскрипел я, приоткрыв один глаз, и попытался распрямиться.

      Это было нелегко, так как спал я в каком-то нечеловеческом положении.

      В отличие от меня, Рома казался выспавшимся и бодрым. Он поржал, потом попёрся поправлять кровать, а до меня, наконец, дошло, что жутко холодно.

      – Почему такой дубак? – выжал я сквозь стучащие зубы.

      – В душе не чаю. Похоже, электричество кончилось.

      – А Юля где? – я, наконец, заставил себя подняться и, тут же вдевшись в куртку, воткнул ладони в подмышки.

      – Причепуриваться пошла.

      Жигалин почему-то не мёрз. На нём даже его красной шапочки не было. Только расстёгнутая клетчатая рубашка и рваные джинсы. Разглядев, что стоит он на холодном полу босиком, я как-то инстинктивно поджал пальцы ног и поёжился.

      – Есть хочешь? – обернулся он, аккуратно заворачивая большое ватное одеяло.

      – Спрашиваешь, – буркнул я. – Я уже третий день…

      – Я тут кое-что нашёл, – перебил он, одарив меня коронной улыбкой.

      И потащился убирать одеяло в шкаф. Потом выудил из-под кровати свои носки, натянул их, не прекращая строить всякие рожи и кривляться, и попёрся на кухню, а я стоял, как дурак, молча и с некоторым недоумением.

      Вернулась Юля. Я слышал из-за стенки их беседу.

      – Ух ты, что это, ты приготовил?

      – Собирайся, собирайся, ребёнок, сейчас набьём кишку и сваливаем!

      – Какой я тебе ребёнок!

      – Самый лучший!

      Раздался чмок.

      И потом Жига снова влетел в комнату, держа в руках кастрюлю, из которой валил пар, и глядя на меня с каким-то радостным безумством, поставил её на пол. От умопомрачительного запаха сытной пищи у меня заныл желудок. Следом вошла Юля.

      – Макароны? – простонал я. – Дай же их сюда!..

      Это был, наверное, самый вкусный завтрак из всех, что мне довелось пробовать в жизни. Мы втроём наворачивали горячие разваренные макароны алюминиевыми ложками прямо из кастрюли, сидя на полу вокруг неё же, смеясь над дурачествами Жиги, давясь и кидаясь выпавшими изо рта друг в друга, и в эти мгновения я был абсолютно счастлив и, наверное, впервые не думал о том, что ждёт меня впереди.

      **

      – Пора, – выдохнул Рома, оглядев комнату, будто бы прощается с ней навсегда, забросил на спину гитару, и мы все вместе вышли из домика.

      На улице оказалось свежо и хмуро. Воздух метался, как неприкаянный, в небе медленно плыла мрачная дымка, сквозь которую вяло пробивался рассеянный утренний свет.

      Однако