Собрание сочинений в 15 томах. Том первый. Анатолий Никифорович Санжаровский

заветы оставляли непутевый лесковский Левша, хитрованы и мудрецы корабельные мастера в сказах архангельского волшебника Б. Шергина, рассудительные добрые камнерезы и философы П. Бажова и все уже помянутые мной старые женщины в русской поэзии и прозе, то и окажется, что все они клонили к одному, что перво-наперво надо жить по сердцу и по душе, «как мать поставила», а Родина и время подскажут остальное, дадут и дело, и опыт, и оценят по сделанному.

      Очень хорошо, что молодые герои смыкаются со старыми в этих важных понятиях, и, значит, можно надеяться, что добрые дела будут и вперёд расти в нашей земле от крепких родимых корней.

Валентин Курбатов

      Репрессированный до зачатия

      (Галопом по этажам жизни)

      Автобиография

      Проснётся день красы моей,

      Зарёй украшен свет.

      Я вижу горы – небеса.

      А Родины здесь нет.

      Заноет сердце, загрустит.

      Не быть, не жить мне в том…

      Не быть, не жить мне в том краю,

      В котором зарождён.

      А быть и жить мне в том краю,

      В котором осуждён…

      Отцовский двор спокинул я,

      Травой он зарощён.

      Травой густою, муравой,

      Да горьким-горьким полынном

      Родной двор зарощён.

Народная казачья песня

      За что судили тех, у кого не было улик?

      За их отсутствие.

Мих. Генин

      Своя земля не мёртвым тяжела.

      Она – живая тяжела живущим.

Григорий Поженян

      Калачеевская ночь

      В пятницу семнадцатого марта одна тысяча девятьсот девяносто пятого года померла моя мама. Пелагия Михайловна Санжаровская.

      В девичестве Долженкова.

      На похоронах меня поразили своей поэтичностью причитания-плачи её родной сестры Нюры.

      Тётя посулилась списать на бумажку свои слова.

      Да не списала.

      Ждал-пождал я с полгода и, так и не дождавшись обещанного, сам поехал к тёте Нюре Кравцовой за Воронеж, в степной, в сомлелый на солнцепёке городишко Калач.

      А под боком у Калача жила Новая Криуша. Отцово родовое гнездо. Столица нашей семьи.

      Полсела – Санжаровские!

      Чудно как-то…

      Я похож на них, они похожи на меня. Доброта тоскует в лицах…

      Ещё в молодые дни я всё рвался хоть разок съездить в Новую Криушу. Да мама отговаривала.

      И только в Криуше я понял, почему она это делала.

      Мой дед по отцу Андрей Дмитриевич, упрямистый казачара, в десятом колене выскочивший из вольных казачьих кровей, не вписался в «Красную дурь», как навеличивали криушане свой колхоз «Красная заря».

      – Не пойду и всё. Ну хучь режьте!

      Его не стали резать. Объявили кулаком.

      На "суде" тройки только спросили:

      – Богу веруешь? – Да.

      – Хорошо. Три года тебе. Иди.

      И