Кукольный дом. Генрик Ибсен

в передней.

      Доктор Ранк!.. Скорее все другое! Скорее все другое – что бы то ни было. (Проводит руками по лицу и, сделав над собой усилие, идет и отворяет дверь в переднюю.)

      Доктор Ранк снимает с себя шубу в передней и вешает ее. В течение следующей сцены начинает смеркаться.

      Здравствуйте, доктор Ранк. Я вас по звонку узнала. Но вы теперь не ходите к Торвальду, он, кажется, занят.

      Ранк. А вы? (Входит в комнату.)

      Нора (затворяет дверь в прихожую). О, вы знаете – для вас у меня всегда найдется свободная минутка.

      Ранк. Спасибо. Буду пользоваться этим, пока можно.

      Нора. Что вы этим хотите сказать? Пока можно?

      Ранк. Вот именно. Это вас пугает?

      Нора. Вы так странно это сказали. Что же такое могло бы случиться?

      Ранк. То, чего я давно ожидал. Но, правда, я не думал, что это будет так скоро.

      Нора (хватает его за руку). Что такое вы узнали? Доктор, скажите же мне.

      Ранк (садясь у печки). Плохо дело. Качусь под гору. Ничего не поделаешь.

      Нора (переводя дух). Так вы о себе?..

      Ранк. А то о ком же? Нечего лгать себе самому. Я самый жалкий из всех моих пациентов, фру Хельмер. На этих днях я произвел генеральную ревизию своего внутреннего состояния. Банкрот. Не пройдет, пожалуй, и месяца, как я буду гнить на кладбище.

      Нора. Фу, как вы гадко выражаетесь.

      Ранк. Само дело из рук вон гадко. Но хуже всего, что еще до того будет много гадкого, безобразного. Теперь мне остается лишь единственное исследование. Покончу с ним и буду знать приблизительно, когда начнется разложение. И вот что я вам скажу. Хельмер со своею утонченною натурою питает непреодолимое отвращение ко всякому безобразию. Я не допущу его к своему одру…

      Нора. Но, доктор Ранк…

      Ранк. Не допущу. Никоим образом. Запру для него двери… Как только я совершенно уверюсь в наступлении худшего, я пошлю вам свою визитную карточку с черным крестом. Знайте тогда, что мерзость разрушения началась.

      Нора. Нет, вы сегодня просто несносны. А мне-то так хотелось, чтобы вы сегодня были в особенно хорошем настроении.

      Ранк. Со смертью за плечами?.. И так расплачиваться за чужие грехи?! Где тут справедливость? И в каждой семье так или иначе сказывается подобное же неумолимое возмездие.

      Нора (зажимая уши). Вздор! Веселее, веселее!

      Ранк. Да, честное слово, только и остается смеяться надо всем этим. Моему бедному неповинному спинному мозгу приходится расплачиваться за веселые деньки офицерской жизни моего отца!

      Нора (у стола налево). Он был очень падок на спаржу и страсбургские паштеты? Да?

      Ранк. Да, и на трюфели.

      Нора. Да, да, и на трюфели. И на устрицы, кажется?

      Ранк. Да, и на устрицы, устрицы само собой.

      Нора. И на всякие там портвейны да шампанское. Обидно, что все эти вкусные вещи непременно отзываются на спинном хребте.

      Ранк. И в особенности обидно, что они отзываются на злополучном хребте того, кто и не вкусил ни капельки от этих благ!

      Нора. Да, это всего обиднее.

      Ранк (пытливо глядя