Кукольный дом. Генрик Ибсен

Я добился от прежнего правления полномочий на необходимые изменения в личном составе служащих и в плане работ. На это и уйдет у меня рождественская неделя. Хочу, чтобы к Новому году все уже было налажено.

      Нора. Так вот почему этот бедняга Крогстад…

      Хельмер. Гм!

      Нора (по-прежнему опираясь локтями на спинку кресла, тихонько перебирает пальцами волосы мужа). Не будь ты так занят, я бы попросила тебя об одном огромном одолжении, Торвальд.

      Хельмер. Послушаем. О чем же?

      Нора. Ни у кого ведь нет такого вкуса, как у тебя. А мне бы так хотелось быть хорошенькой на этом костюмированном вечере. Торвальд, нельзя ли тебе заняться мной, решить, чем мне быть и как одеться?

      Хельмер. Ага, маленькая упрямица ищет спасителя?

      Нора. Да, Торвальд, мне не справиться без тебя.

      Хельмер. Ладно, ладно. Подумаем и, верно, сумеем помочь горю.

      Нора. Ах, как мило с твоей стороны! (Снова отходит к елке, пауза.) А как красиво выделяются красные цветы. Но скажи мне, то, в чем этот Крогстад провинился, – это правда очень дурно?

      Хельмер. Он провинился в подлоге. Ты имеешь представление о том, что это такое?

      Нора. Не из нужды ли он это сделал?

      Хельмер. Да, или, как многие, по легкомыслию. И я не так бессердечен, чтобы бесповоротно осудить человека за один такой поступок.

      Нора. Да, не правда ли, Торвальд?

      Хельмер. Иной павший может вновь подняться нравственно, если откровенно признается в своей вине и понесет наказание.

      Нора. Наказание?

      Хельмер. Но Крогстад не пошел этой дорогой. Он вывернулся всякими правдами и неправдами, и это погубило его нравственно.

      Нора. По-твоему, надо было…

      Хельмер. Ты представь себе только, как человеку с таким пятном на совести приходится лгать, изворачиваться, притворяться перед всеми, носить маску, даже перед своими близкими, даже перед женой и собственными детьми. И вот насчет детей – это всего хуже, Нора.

      Нора. Почему?

      Хельмер. Потому что отравленная ложью атмосфера заражает, разлагает всю домашнюю жизнь. Дети с каждым глотком воздуха воспринимают зародыши зла.

      Нора (приближаясь к нему сзади). Ты уверен в этом?

      Хельмер. Ах, милая, я достаточно в этом убеждался в течение своей адвокатской практики. Почти все рано сбившиеся с пути люди имели лживых матерей.

      Нора. Почему именно матерей?

      Хельмер. Чаще всего это берет свое начало от матери. Но и отцы, разумеется, влияют в том же духе. Это хорошо известно всякому адвокату. А этот Крогстад целые годы отравлял своих детей ложью и лицемерием, вот почему я и называю его нравственно испорченным. (Протягивая к ней руки.) Поэтому пусть моя милочка Нора обещает мне не просить за него. Дай руку, что обещаешь. Ну-ну, что это? Давай руку. Вот так. Значит, уговор. Уверяю тебя, мне просто невозможно было бы работать вместе с ним; я испытываю прямо физическое отвращение к таким людям.

      Нора (высвобождает свою руку и переходит на другую сторону елки). Как здесь жарко. А у меня столько хлопот…

      Хельмер (встает и собирает бумаги). Да, мне тоже надо немножко позаняться до обеда вот этим. И костюмом твоим займусь. И повесить