Кукольный дом. Генрик Ибсен

это просто невероятное упрямство! Из-за того, что ты тут надавала необдуманных обещаний похлопотать за него, я обязан!

      Нора. Не из-за того, Торвальд. Ради тебя самого. Этот человек пишет ведь в самых гадких газетах, – ты сам говорил. Он может ужасно повредить тебе. Я смертельно боюсь его.

      Хельмер. Ага, понимаю. Ты вспоминаешь старину и пугаешься.

      Нора. Что ты имеешь в виду?..

      Хельмер. Ты, разумеется, вспоминаешь своего отца.

      Нора. Да, ну да. Вспомни только, что злые люди писали о папе, как жестоко клеветали на него. Право, они добились бы его отставки, не пошли министерство ревизором тебя и не отнесись ты к папе с таким участием и доброжелательством.

      Хельмер. Милочка Нора, между твоим отцом и мной существенная разница. Отец твой не был безукоризненным чиновником. А я именно таков и таким, надеюсь, останусь, пока буду занимать свой пост.

      Нора. Ах, никто не знает, что могут придумать злые люди! И теперь как раз мы могли бы зажить так хорошо, спокойно, счастливо, мирно, без забот – ты, и я, и дети, Торвальд! Вот отчего я и прошу тебя так…

      Хельмер. Да как раз, заступаясь за него, ты и лишаешь меня возможности оставить его. В банке уже известно, что я решил уволить Крогстада. Так надо, чтобы теперь пошли разговоры, что новый директор меняет свои решения под влиянием жены…

      Нора. А если бы и так? Что из этого?

      Хельмер. Ну конечно, лишь бы упрямица добилась своего! Мне поставить себя в смешное положение перед всеми служащими? Дать людям повод толковать, что мною управляют всякие посторонние влияния? Поверь, я бы скоро испытал на себе последствия! И кроме того… есть обстоятельство, в силу которого совершенно невозможно оставить Крогстада в банке, пока я там директор.

      Нора. Какое обстоятельство?

      Хельмер. На его нравственные недочеты я бы еще мог в случае крайности посмотреть сквозь пальцы…

      Нора. Не правда ли, Торвальд?

      Хельмер. И, говорят, он довольно дельный работник. Но вот что: мы с ним знакомы с юности. Это одно из тех поспешных юношеских знакомств, из-за которых человек потом часто попадает в неловкое положение. Да, я не скрою от тебя: мы с ним даже на «ты». И он настолько бестактен, что и не думает скрывать этого при других. Напротив, он полагает, что это дает ему право быть фамильярным, он то и дело козыряет своим «ты», «ты, Хельмер». Уверяю тебя, это меня в высшей степени коробит. Он в состоянии сделать мое положение в банке прямо невыносимым.

      Нора. Торвальд, ты все это говоришь не серьезно.

      Хельмер. Как так?

      Нора. Ну да, потому что все это такие мелочные соображения.

      Хельмер. Что такое ты говоришь? Мелочные? По-твоему, я мелочный человек?

      Нора. Нет, напротив, милый Торвальд. И вот потому-то…

      Хельмер. Все равно. Ты называешь мои побуждения мелочными, так, видно, и я таков. Мелочен! Вот как! Ну, надо положить всему этому конец. (Идет к дверям в переднюю и зовет.) Элене!

      Нора. Что ты хочешь?

      Хельмер (роясь в бумагах). Положить конец. (Вошедшей служанке.) Вот возьмите это письмо и сейчас же отправляйтесь. Найдите посыльного, и пусть он его доставит. Только живо. Адрес написан. Вот деньги.

      Служанка. Хорошо. (Уходит