Инсургент. Вероника Рот

чернота его глаз, как в пейзаже страха у Тобиаса.

      – В таком случае ты знаешь, о чем я умолчал. И почему ты считаешь, что я стану делиться информацией с тобой?

      – Из-за моего отца, – отвечаю я спустя минуту. – Он мертв.

      Я впервые говорю другому человеку о том, что моих родителей нет в живых. Они погибли, спасая меня. Единственный, кто об этом знает, – Тобиас. Тогда для меня это был просто факт, лишенный эмоций. Но слово «мертв», смешиваясь с булькающими и клокочущими звуками здесь ударяет мне в грудь, как молотом. Горе, словно злобное чудовище, просыпается и вцепляется когтями мне прямо в сердце.

      Но я продолжаю:

      – Возможно, его гибель не связана непосредственно с теми секретными сведениями. Но скажи мне правду – стоило ли ему рисковать своей жизнью ради какой-то информации.

      Рот Маркуса судорожно дергается.

      – Да, стоило, – отвечает он.

      Мои глаза наполняются слезами.

      – И что же это, ради всего святого? – задыхаясь, кричу я. – Ты хотел что-то защитить? Или украсть?

      – Это… – Маркус замолкает. – Я не стану докладывать тебе.

      Я делаю к нему шаг.

      – Но ты хочешь вернуть это. А теперь все в руках Джанин.

      Маркус действительно отличный лжец. По крайней мере он из тех людей, которые умеют скрывать тайны. Он никак не реагирует на мои слова. Хотелось бы мне чувствовать так, как могут Джоанна или правдолюбы. Понять, что у него внутри. Похоже, он почти готов открыть мне правду. А если как следует надавить, вдруг он сломается?

      – Я могу тебе помочь, – решаюсь я.

      – Ты понятия не имеешь, насколько ты смехотворна, – презрительно заявляет он. – Тебе удалось остановить симуляцию, созданную для атаки, девочка, но тут дело в обычной удаче, а не в умении. Я умру от шока, когда тебе удастся сделать хоть что-то полезное.

      Теперь передо мной Маркус, с которым хорошо знаком Тобиас. Человек, умеющий нанести удар в самое больное место.

      Меня начинает трясти от злобы.

      – Тобиас прав насчет тебя, – парирую я. – Ты – ничтожество, самодовольный и лживый ушат помоев.

      – Он так и сказал? – приподняв брови, фыркает Маркус.

      – Нет, – сквозь зубы отвечаю я. – Он не слишком много о тебе говорил, чтобы выдать такую развернутую характеристику. Я сама все поняла. Ты для него – почти никто. Со временем ты вовсе исчезнешь из его жизни.

      Маркус не отвечает. Он отворачивается к аппаратам. Я наслаждаюсь триумфом. Звук текущей воды шумит у меня в ушах, в голове стучит пульс. И я выхожу наружу. Только пройдя поле до половины, понимаю, что победил Маркус.

      Какова бы ни была истина, мне придется искать ее самой.

      Ночью мне снится, что я сталкиваюсь в поле со стаей ворон, сидящих на земле. Когда я прихлопываю несколько, то вижу, как остальные слетаются к трупу мужчины и рвут его серую одежду. Цвет альтруистов. Внезапно все птицы взлетают, я понимаю, что это Уилл, и просыпаюсь.

      Я утыкаюсь лицом в подушку. Не выкрикиваю его