Рассветы Иторы. Роман Корнеев

не бескорыстно, но помогли, значит, тайна этой пещеры была с тех пор не такой уж и тайной. Видимо, Император нашёл для них достаточно веские аргументы, чтобы те открыли ему путь к тайной пещере. Или же всё настолько плохо, что и вящих аргументов подбирать не пришлось.

      Хорошо, зачем я тебе понадобился?

      Император вместо ответа с комфортом уселся на молельный коврик, с деланным видом порылся в котомке, добыл оттуда какой-то сушёную ледяную грушу, осмотрел её со всех сторон, сосредоточенно обтёр о полу, надкусил, поморщился от набившей рот оскомины, всё-таки прожевал и проглотил. И лишь после обернулся лицом к Ксанду.

      – Что ты последнее помнишь?

      Ксанд терпеливо покачал в ответ головой. Точнее, полным отсутствием головы. Посмертие вообще способствует долготерпению.

      – Тогда у меня для тебя неважные новости. Затея с Подарком не удалась.

      Ксанд напряжённо зашевелился, оглядываясь. Нет, пещера была в порядке. И уж поверьте, если бы их расчёты не оправдались, здесь бы давно камня на камне…

      – Не о том беспокоишься. Гнилые боги гниют, их марионетки мертвы или доживают своё. Но мы же на посиделки у Форта не ради них собирались, правда?

      Что этот старик тянет?

      – Ладно, говорю прямо, хотя ты и сам уже знаешь, просто не хочешь в это верить. Итора так и не вернулась.

      Итора. Всевечная Мать. Итора Многоликая. Истинное, единое и неделимое божество этого мира. Всеблагое и всесущее. С момента Пришествия Матерь страдала на просторах Средины под гнётом ложных Богов, и человечеству было должно вернуться в истинную веру, что навсегда оставила бы эру Раскола в прошлом, сделав первый шаг в утерянном единении людей. Проклятие стало Подарком. Подарок стал Заветом. По всей Средине строились храмы во имя Многоликой, что грядёт.

      Так гласили речи аколитов Иторы. Тех самых, что скоренько перековались из вчерашних служителей культов Ксера, Истраты, Риоли, Додта, сонма прочих божеств. Они ждали пришествия первых адептов Истинного Пути, что вернулись бы с того берега, пройдя заповедным Устьем.

      Император торжественно кивнул.

      – Никто так и не явился. Мне неведомо, то ли Устье окончательно выхолостили стараниями Сайаны и её Стражей, то ли все те, кто туда стремился, там теперь и остаются, на материке Средины больше нет Ускользающих. Точнее, старых духов стихий ещё ловят сёстры-охотницы да бывшие Игроки, что составили в итоге Конклав, но новых говорящих от имени Иторы они так и не дождались. Маара была первой и последней. Итора оставила нас.

      И замолчал, позволяя осмыслить.

      Теперь Бард вспомнил. Так вот, почему всё своё посмертие Ксанд чувствовал эту тоску, будто Итора отвернулась от него. Нет. Она отвернулась от всех детей Ея. Она отвернулась от Средины.

      Если это правда, то всё было зря. Если это правда. Надо ли Ксанду напоминать, что истинное знание в подобных тёмных вопросах могло лежать под таким спудом, что потребуются десяти и сотни кругов, чтобы раскрыть ранее сокрытое. Но даже это не объясняет, зачем Императору понадобился