Рассветы Иторы. Роман Корнеев

знаешь, я никогда не относился серьёзно к делам людей, мы дети малые, возимся тут на отведённом нам клочке суши, хвастливо именуемом нами Срединой. Какая там «средина», мы живём на отшибе мира, где царят Древние. Подумай сам, наши смешные Боги, наши нелепые усобицы. И я нисколько не сомневаюсь, что в тот раз мы так же стали лишь частью какой-то более великой и древней игры. Которая была, тем не менее, проиграна. Итора замолчала не для нас, она замолчала для всех. И то, что упало с небес, с этим как-то связано.

      Ты так думаешь? Или ты это знаешь?

      Старик поднялся с циновки, ещё больше помрачнев. Прежде чем продолжить, он некоторое время явным образом колебался, жуя морщинистыми старческими губами.

      – Что я могу знать, я, старый желчный отшельник, Мёртвый Император, которому не хватило ума вовремя умереть. Но когда они падали, мне показалось, что я узнал одно из них.

      Ксанду что-то такое тоже показалось, но он не стал это уточнять во избежание лишних расспросов. Память посмертия была как зыбкий туман. Ещё более зыбкий, чем он сам.

      Узнал? Тогда почему ты не обратился к Конклаву? Вместе вы бы разгадали эту загадку.

      – Эти дети знают ещё меньше нашего. Максимум, на что они способны, это ловить последних оставшихся рабов вашего гнилого пантеона.

      А что же Древние?

      – Эти глупцы боятся больше нашего, они явно что-то знают, но это знание нам неведомо и потому недоступно.

      Жаль, что это его призрачное существование не даёт Ксанду возможности копаться в мыслях собеседника. Было бы куда проще разбираться во всех этих мутных нагромождениях. И да, в мыслях Мёртвого Императора он бы желал покопаться. Впрочем, кое-что он умел и так.

      И потому ты решил собрать Столпы?

      Император и Лиерран снова переглянулись.

      – Если это вообще возможно.

      В таком случае ты не с тех начал. Сайана точно жива, жив и Гуар, наверняка уцелела Литарни со своим личным проклятием. Чтобы подчинить силы Ирионе, тебе понадобился Лиерран, допустим, но зачем было будить меня? Я никто, мои силы ничтожны, я больше никакой не столп Счастья, куда там. Я даже не тот Серый Камень, каким был. Что я могу?

      – Ты можешь попробовать воззвать к Матери, попросить Её о помощи.

      Ксанд непонимающе смотрел то на одного, то на другого.

      – Этот талант всегда был с тобой, Игрок. Неужели ты думаешь, что дело лишь в одном везении? Столько зим оставаться в живых, избегая ловушек Богов, когда они в точности знали, кто ты и почему тебя стоит бояться. Ты всегда чувствовал этот мир, ты единственный, да не обижу я потомков Ускользающей Хеленн или Тсаниса Местраннора, кто был способен на Песнь. Никакой Конклав тебя не заменит, даже собери мы его воедино.

      Что за чушь. Он всегда пел простые песни. Весёлые и печальные, боевые и лирические. Плясовые, застольные, поминальные, романтические и колыбельные. Даже Песнь Завета в итоге стала им всем боком.

      – Если есть под небом Средины кто-нибудь способный воззвать к Ней, то это ты.

      Ксанд