Пути и маски. Юлия Пушкарева

фразы, видимо, восстанавливая своё спокойное величие. Лорду нравилось ощущение силы – простой, природной, – исходившее от неё; рядом с Тайнет всегда казалось, что все трудности рано или поздно разрешатся, что всё обязательно будет хорошо.

      Но лорд знал и её главную боль – давнюю, глухую рану. Рану, к которой и он – отчасти невольно – приложил руку.

      Конечно, новый брак и сын должны были разбередить эту рану. Странно, что он раньше не понял.

      – Я слушаю тебя, Тайнет. И догадываюсь, о чём ты.

      – По-моему, Ривэну всё-таки надо сказать, – выпалила Тайнет; смуглые щёки – гладкие и спелые, как у девушки, – залил румянец. – Когда-нибудь, если только мы снова увидимся… Позвольте мне сделать это.

      – Его нет в городе – и вообще в королевстве, ты же знаешь, – сказал лорд, отводя глаза. – Он ищет Синну. И, Тайнет…

      – Я помню, помню: уже слишком поздно, и время сейчас неподходящее, – затараторила домоправительница, почему-то сбиваясь на шёпот, хотя услышать их здесь могли разве что деревья и онемевший фонтан. – Но, милорд… Он уже совсем взрослый. Он имеет право знать. Только сейчас, после Дагала, – (лорд хмыкнул: всё-таки назвала, баловница, сына в его честь…), – до меня дошло, как мы были неправы с ним… Все эти годы. Он ведь всё-таки… – Тайнет опять закашлялась; поймала шерстяной перчаткой снежинку и разглядывала её, будто припоминая, что это такое. – Всё-таки Ваш племянник.

      – Это я был неправ, Тайнет, – вздохнул лорд, сворачивая на одну из дорожек ко дворцу. Снегопад усиливался; держать гостью на холоде – верх неприличия. – Я и мой брат. Я любил Ринальда, но он поступил бесчестно с тобой и мальчиком, когда отвёз его в этот дьернский приют…

      Что-то заныло в груди, когда лорд вспомнил те далёкие дни. Бедный братишка, он был сам не свой… Они все втроём, впрочем, были сами не свои, по рукам и ногам связанные страшной тайной.

      Тайной, которая выросла сущим бедствием, падким на всё, что плохо лежит. И которую лорд Заэру едва разыскал в энторских трущобах этим летом.

      Его родная кровь – от незаконного союза, немыслимого в глазах богов и людей… «Я не знаю, Дагал, – твердил Ринальд, с отчаянием разрубая мечом воздух – в старом зале замка, где они обычно упражнялись. – Сам не знаю, что нашло на меня… Как думаешь, это колдовство? Какие-нибудь шайальдские зелья?»

      Ринальд отлично владел мечом. Всегда – куда лучше его самого.

      И погиб в битве, как мечтал. У озера Гон Хальм, в Альсунге: король Дорелии отправил тогда немало рыцарей в поддержку Ти’аргу, на одно из этих бесчисленных побоищ…

      Если верить песням менестрелей, пал Ринальд от руки самого Хордаго Альсунгского. Для него это, наверное, даже имело какое-то значение. Для него, но не для Дагала.

      – Я расскажу Ривэну, Тайнет, – пообещал лорд, пока они бок о бок поднимались по мраморным ступеням дворца. – Как только он вернётся, я всё расскажу ему.

      Тайнет ничего не ответила: вокруг было уже многовато чужих ушей. Но лорд почувствовал, как его руку благодарно пожала крошечная ладонь.

      ГЛАВА