Пути и маски. Юлия Пушкарева

запаха, не видеть вечных кружек с молоком…

      А ещё – смотреть на Вилтора, который застыл на кровати бледным, тяжело дышащим изваянием. Он не приходил в сознание несколько дней. На прежде пухлых, а теперь ввалившихся щеках играл воспалённый румянец; прядки волос слиплись от пота на низком лбу. Госпожа Мейго на цыпочках приблизилась и заботливым жестом раздвинула их – осторожно, словно касаясь хрупкой вазы. Отжала тряпочку в стоявшем у кровати тазу, протёрла Вилтору лицо…

      Лорд Дагал вспомнил, как она в минуты гнева бросалась в сына мукой, как огненно – на всю улицу – они ссорились… Как ещё мальчишкой ревущий от обиды Вилтор прибегал жаловаться к знатному другу семьи.

      Нет, находиться здесь решительно невозможно.

      Лорд встал, чуть не задев макушкой низкий потолок. Развязал кошелёк на поясе и отсчитал несколько золотых. Услышав звон монет, госпожа Мейго испуганно оторвалась от сына.

      – Нет, милорд, бросьте, прошу Вас!.. Мы ничего не…

      – Берите, – прервал лорд и наклонился, вкладывая деньги ей в ладонь. – Вам понадобятся… Считайте, что на лекарства.

      – Но ведь нет лекарств, – госпожа Мейго улыбнулась; губы у неё дрожали. – Я знаю, что никто ещё не выздоравливал… Лекари говорят: чем больше чёрных точек, тем ближе конец.

      И она откинула одеяло. Обе руки Вилтора с внутренней стороны были усыпаны крупными чёрными болячками.

      Лорд Заэру сглотнул сухость в горле: за последние дни он видел слишком много таких же рук.

      – Сообщайте мне, если что-то изменится. Я ещё загляну, – пообещал он и быстро вышел.

      ***

      Улицы Энтора были непривычно пустынны – даже ярые поклонники праздных прогулок (многих из них лорд Заэру знал в лицо) предпочитали отсиживаться по домам или лавкам, прячась от морозов и Немочи. Лорд ехал верхом, чувствуя, как холод пробирается под тёплый плащ; охрана – трое вооружённых рыцарей – следовала за ним на почтительном расстоянии. Тишина висела в воздухе, сдавливая виски, а лорд Заэру всё гнал и гнал лошадь по знакомым извилистым улочкам, меж домов. Пустые бельевые верёвки, протянутые над головой, жалобно подрагивали. На большей части лавок красовалась надпись «Закрыто». Горбатая старушка с горшком масла боязливо прошмыгнула мимо, кутаясь в шаль – раньше, чем лорд успел остановиться, чтобы пропустить её.

      Даже главный рынок был теперь почти пуст; от зрелища заброшенных прилавков становилось ещё холоднее на сердце. Стая ворон жадно дралась за хлебную корку; издали лорду Заэру померещились в них одноглазые чёрные недокрысы, и он невольно вздрогнул.

      На улице Ниэтлина Великого с одного из верхних этажей доносились горестные крики – неконтролируемый, почти звериный женский вой. «Сын или муж», – решил лорд Заэру, пришпоривая испугавшуюся лошадь. И тут же, машинально, отметил, что снега здесь намело слишком много: пора бы надавить на городских уборщиков…

      Если будет на кого надавливать.

      Небо над Энтором было низким и белым – готовым разродиться новыми снегопадами.