Выхода нет. Аня Архипова

Я сплю.

      Ну, наверное, в таких случаях другого на ум и не приходит. Вообще бывают такие случаи?

      – Не думала, что на Билана может быть такая реакция, – Анька оттащила наушник к себе в рюкзак.

      – Спите, Демидова! На каждой паре спите! А на экзамене вы тоже спать будете? Ну что ж, встаньте и расскажите нам обязанности редакционно-издательских работников!

      К этому моменту моего повествования вы уже поняли, что что-то в какой-то момент пошло не так. Засыпаешь в своей уютной кровати, где матрас мягче облачка, а просыпаешься в университете на самой идиотской паре, которую, по идее, ты уже прожил, пережил, даже экзамен сдал – и тут снова. Камбэк туда, где деревья были большие.

      – Я это кому всё рассказываю, Мария?! – голос Аллы Ивановны становился всё выше и выше, обычно к кульминации ее злости начинали лопаться перепонки. Первые столы приготовились к обвалу горных пород со склонов последних шатких парт, который случится от визга препода. – Демидова, вы хотите со мной обсудить редакторское дело? Встаньте!

      Покорно на автомате встала.

      – Сплю я, сплю, сплю, – повторяла себе, чтобы проснуться.

      Но убедиться, что по-настоящему мое тело находится в другой реальности между метро «Алтуфьево» и «Бибирево» в августе две тысячи двадцатого года я уже почему-то не могла. Во сне же всё нереально, ну как-то плавно двигаешься, остро чувствуешь, цвета там то ярче, то темнее, но всё это никак нельзя было сравнить с тем, что происходило со мной в этот момент. Я чувствовала себя в своем теле, я видела всех этих людей, на меня дул ветер из окон, и мне не становилось зябко – я была в реальном времени и в себе.

      – Думаете, мне так нравится вставать ни свет ни заря и идти в вашу группу, где половина спит, а вторая жует? Что вы там жуете, Лиманский? – понесло ее легкой, но неуверенной походкой по рядам. – Думаете, хоть кто-нибудь из вас станет журналистом? Сомневаюсь. Все вы просто протираете штаны, которые покупают вам ваши мамы и папы! А учиться что, тоже они должны за вас?

      Разъяренная Аллочка приближалась ко мне, как питон к мышке. Я такое в цирке на репетиции видела, это было самое страшное, что я когда-либо снимала: цирк, змеи и мыши. Вот еще и Аллочка, как флешбэк с той съемки, где животные жрали животных. В животе заурчало, то ли от страха к поднимающейся Аллочке, то ли от непонимания всего происходящего.

      – Скажите, как можно так легко относиться к своему времени? Вы главного не понимаете: когда вы смотрите в зеркало, вы не видите себя. Там вы все славные и прекрасные, но жизнь вас исправно искалечит! У вас появятся морщины, выпадут волосы, потускнеет лицо и глаза. Вы будете повержены! И победят в этой схватке только те, кто сейчас учится, кто набирается ума и знаний.

      Ее искаженное годами за университетской кафедрой лицо опустилось к моему. Она подошла так близко, что я почувствовала запах табака от воротничков ее блузы, опустила глаза по инерции, замерла даже.

      – Садитесь, Демидова!

      Аллочка резко отвернулась от меня и, стуча каблуками, так