Каменный престол. Всеслав Чародей – 4. Виктор Некрас

воскликнул Давыд. – Братья?!

      – Жив Святослав Ярославич, – хрипло ответил Лют, откашливаясь и сплёвывая в пыль тягучую густую слюну. – И княжичи живы. Бересто тебе отец прислал, там всё сказано.

      Выдавленные на берёсте буквы плясали перед глазами, как живые. Дочитав до конца, Давыд уронил бересто под ноги и выговорил неживым голосом:

      – Не будет боя. Трубите в рога, зовите Ходимира говорить.

      ГЛАВА ТРЕТЬЯ

      ГНЕВ

      1

      Изяслав прискакал в Киев на четвёртый день после разгрома всего с тремя сотнями дружины и младшим братом Всеволодом. Промчался в ворота, вихрем пролетел по улицам города на Гору.

      Заперся в терему – туча тучей.

      Пил вино как воду, глядел мрачным взглядом в окно. Княгиня Гертруда сунулась было в изложню, но, наткнувшись на мрачно-свирепый взгляд мужа, тут же отступила. Тихо прикрыла дверь, оборотилась к сенным девкам, сделала страшное лицо. А после, отведя в сторонку доверенную сенную боярышню Марию, дочь тысяцкого Коснятина, жалобно посетовала, качая головой:

      – И чего с ним такое?.. С братьями опять рассорился, что ль? Ох, этот Святослав…

      – Да нет, матушка княгиня, – Мария скорбно поджала губы. – Тут дела похуже…

      – Цо?! – ахнула княгиня, прижав руки к сердцу. От волнения у неё прорезался ляхский выговор, почти уже и забытый за время жизни в русском городе. Языки русский и ляхский отличались друг от друга мало, и русичи с ляхами свободно друг друга понимали, но отличить на слух две речи было всё-таки можно.

      – Чего, чего… – боярыня уже всё знала, не зря в любимицах княгини ходила. – Разбили наших половцы на Альте, вот что…

      – Откуда знаешь?! – княгиня вцепилась в Марию мёртвой хваткой. – Маша!..

      – Вои говорили, – Мария осторожно высвободила рукав из княгининых пальцев. – Мало кто и спасся-то из киян…

      – Кто говорил?! Веди сей же час!

      Княжий лекарь как раз менял Туке повязку на плече, не обращая внимания на ругательства гридня, отдирал присохшую к ране тряпку. Гертруда ворвалась в гридницу, гридни повскакивали, бледнея на глазах. Тука тоже попытался было вскочить, но лицо его искривилось и побелело, а ноги подкосились.

      Княгиня властно махнула рукой – сиди, мол. Сама упала на лавку рядом с гриднем, вцепилась в него так же как недавно в боярыню – откуда и сила-то взялась в тоненьких пальцах?!

      – Рассказывай!

      За её спиной гридни под свирепым взглядом сенной боярыни по одному просочились наружу – небось в молодечную подались, к младшим воям, подальше от великой княгини с безумным огнём в глазах.

      – Рассказывай! – повторила Гертруда, сверкая глазами.

      – Чего рассказывать, – буркнул гридень неохотно, отводя глаза и морщась – лекарь продолжал ковыряться в ране. – Побили нас, крепко побили… Всеволожи вои, кто спастись сумел, до Переяславля доскакать, те в городе заперлись, сам Всеволод-князь с нами бежал, а наших… наших половцы по шляху