Метаморфозы. Публий Овидий Назон

домогались ее, – домоганья ей были противны:

      И не терпя и не зная мужчин, всё бродит по рощам:

      ⁴⁸⁰ Что Гименей, что любовь, что замужество – нет ей заботы.

      Часто отец говорил: «Ты, дочь, задолжала мне зятя!»

      Часто отец говорил: «Ты внуков мне, дочь, задолжала!»

      Но, что ни раз, у нее, ненавистницы факелов брачных,

      Алая краска стыда заливала лицо молодое.

      ⁴⁸⁵ Ласково шею отца руками она обнимала.

      «Ты мне дозволь навсегда, – говорила, – бесценный родитель,

      Девственной быть: эту просьбу отец ведь исполнил Диане».

      И покорился отец. Но краса твоя сбыться желаньям

      Не позволяет твоим; противится девству наружность.

      ⁴⁹⁰ Феб полюбил, в брак хочет вступить с увиденной девой.

      Хочет и полон надежд; но своим же вещаньем обманут.

      Так, колосьев лишась, возгорается легкое жниво

      Или пылает плетень от факела, если прохожий

      Слишком приблизит его иль под самое утро забудет, —

      ⁴⁹⁵ Так обратился и бог весь в пламя, грудь полыхает,

      Полон надежд, любовь он питает бесплодную в сердце.

      Смотрит: вдоль шеи висят, неубраны, волосы. «Что же, —

      Молвит, – коль их причесать?» Он видит: огнями сверкают

      Очи – подобие звезд; он рот ее видит, которым

      ⁵⁰⁰ Налюбоваться нельзя; превозносит и пальцы и руки,

      Пясти, и выше локтей, и полунагие предплечья,

      Думает: «Лучше еще, что сокрыто!» Легкого ветра

      Мчится быстрее она, любви не внимает призыву.

      «Нимфа, молю, Пенеида, постой, не враг за тобой!

      ⁵⁰⁵ Нимфа, постой! Так лань ото льва и овечка от волка,

      Голуби так, крылом трепеща, от орла убегают,

      Все – от врага. А меня любовь побуждает к погоне.

      Горе! Упасть берегись; не для ран сотворенные стопы

      Да не узнают шипов, да не стану я боли причиной!

      ⁵¹⁰ Место, которым спешишь, неровно; беги, умоляю,

      Тише, свой бег задержи, и тише преследовать буду!

      Всё ж, полюбилась кому, спроси; я не житель нагорный,

      Я не пастух; я коров и овец не пасу, огрубелый.

      Нет, ты не знаешь сама, горделивая, нет, ты не знаешь,

      ⁵¹⁵ Прочь от кого ты бежишь, – оттого и бежишь! – мне Дельфийский

      Край, Тенед, и Клар, и дворец Патарейский покорны.

      Сам мне Юпитер отец. Чрез меня приоткрыто, что было,

      Есть и сбудется; мной согласуются песни и струны.

      ⁵²⁰ Правда, метка стрела у меня, однако другая

      Метче, которая грудь пустую поранила ныне.

      Я врачеванье открыл; целителем я именуюсь

      В мире, и всех на земле мне трав покорствуют свойства.

      Только увы мне! – любви никакая трава не излечит,

      ⁵²⁵ И господину не впрок, хоть впрок всем прочим, искусство».

      Больше хотел он сказать, но, полная страха, Пенейя

      Мчится бегом от него и его неоконченной речи.

      Снова была хороша! Обнажил ее прелести ветер,

      Сзади одежды ее дуновением встречным трепались,

      ⁵³⁰ Воздух игривый назад, разметав, откидывал кудри.

      Бег