Метаморфозы. Публий Овидий Назон

Волосы, поколебав и землю, и море, и звезды.

      Следом за тем разрешил и уста, возмущенные гневом:

      «Нет, я не более был вселенной моей озабочен

      В те времена, как любой из врагов змееногих готов был

      С сотней протянутых рук на пленное броситься небо!

      ¹⁸⁵ Хоть и жестокий был враг, – но тогда от единого рода

      Происходила война и единый имела источник.

      Ныне же всюду, где мир Нереевым гулом охвачен,

      Должен смертный я род погубить. Клянуся реками

      Ада, что под землей протекают по роще стигийской, —

      ¹⁹⁰ Было испытано всё. Но неизлечимую язву

      Следует срезать мечом, чтоб здравую часть не задело.

      Есть полубоги у нас, божества наши сельские; нимфы,

      Фавны, сатиры и тор обитатели диких – сильваны.

      Если мы их до сих пор не почтили жилищем на небе,

      ¹⁹⁵ Землю мы отдали им и на ней разрешим оставаться.

      Но, о Всевышние! Всё же довольно ль они безопасны,

      Ежели мне самому, и вас и перуна владыке,

      Козни строить посмел Ликаон, прославленный зверством?»

      Затрепетали тут все и дерзкого требуют с жарким

      ²⁰⁰ Рвеньем. Так было, когда осмелился сброд нечестивый

      Римское имя залить в неистовстве – Цезаря кровью.

      Ужасом был поражен, что громом, при этом паденье

      Род человеческий, вся содрогнулась вселенная страхом.

      Столь же отрадна тебе твоих близких преданность, Август,

      ²⁰⁵ Сколь Громовержцу – богов благоверность. Лишь голосом он и рукою

      Ропот вокруг подавил, все снова безмолвными стали.

      Только лишь кончился крик, подавлен владыки величьем,

      Сызнова речью такой прервал Юпитер молчанье:

      «Он уже кару понес, и об этом оставьте заботу.

      ²¹⁰ Что совершил он и как был наказан, о том сообщу я:

      Наших достигла ушей недобрая времени слава.

      Чая, что ложна она, с вершины спускаюсь Олимпа,

      Обозреваю я – бог в человеческом облике – землю.

      Долго б пришлось исчислять, как много повсюду нашел я

      ²¹⁵ Злостного. Истине всей молва уступала дурная.

      Вот перешел я Менал, где звериные страшны берлоги,

      После в Киллену зашел и в прохладные сосны Ликея,

      В домы аркадцев входил и под кров неприютный тирана.

      Сумерки поздние ночь меж тем влекли за собою.

      ²²⁰ Подал я знак, что пришло божество, – народ тут молиться

      Начал. Сперва Ликаон над обетами стал насмехаться

      И говорит: «Испытаю при всех в открытую, бог ли

      Он или смертный. Тогда не будет сомнительна правда».

      В ночь, отягченного сном, сгубить нечаянной смертью

      ²²⁵ Хочет меня. По душе ему этак испытывать правду.

      Но, не довольствуясь тем, одному из заложников, коих

      Выслал молосский народ, мечом пронзает он горло.

      После в кипящей воде он членов часть полумертвых

      Варит, другую же часть печет на огне разведенном.

      ²³⁰ Только лишь подал он их на столы, я молнией мстящей

      Дом повалил на него, на достойных владельца пенатов.

      Он,