Ногайские предания и легенды. Иса Капаев

не узнал о делах Темир-Кола, и отрезали уши, чтобы он не опроверг их бесстыдных наветов…

      – Как же он выжил? – спросил Джанка, с состраданием глядя на старика, готовившего им еду.

      На ковре перед входом в пещеру тот разложил куски мяса, овечий сыр, поставил кувшин с айраном. Скинув с себя черкески, джигиты присели на ковёр и плотно поели.

      Утром Джелалдин отправился на охоту. Шумно раскачивались кроны деревьев, травы утопали в росе.

      На цветущей поляне Джелалдин увидел косулю, чутко поводившую ушами. Он хотел выстрелить, но опустил ружьё, увидев бредущую вдоль опушки Балыш. Балыш пела свою песню, Джелалдину казалось, что он видит не её, а свою далёкую возлюбленную.

      – Безумная Балыш, обратившись в ветер, ищет своего возлюбленного, – прошептал он самому себе и бесшумно, чтобы не испугать девушку, прокрался на поляну. – И зачем только я дал слово князю? Мучается Мейлек-хан, мучаюсь я! И всё из-за того, что я сын своего отца!

      Подул сильный ветер и унёс безумную Балыш. Джелалдин долго искал её глазами, но видение исчезло.

      * * *

      А Мейлек-хан в этот час сидела с Кумис в своей комнате.

      – И зачем только я согласилась на условия отца! Уж лучше бы Джелалдин похитил меня – не перенести мне разлуки. Сердце чует недоброе.

      Из соседней комнаты доносились голоса пирующих гостей.

      – Совсем я не узнаю тебя, Мейлек-хан, – печалишься понапрасну, изводишь себя. А ведь что суждено, того не минешь. И никто не знает, что случится завтра. А если Джелалдин, возвратившись, не найдёт тебя в кругу весёлых подруг, то обвинит, в этом себя, и будет несчастлив. Так не горюй же, прошу тебя!

      – Как же мне не горевать, дорогая Кумис! Второй год нет от него вестей. А может быть, он забыл обо мне. Может, и вправду не судьба нам быть вместе. Говорят же люди, что он женился в чужих краях, что одолели его враги…

      – Не верь этому, княжна. Джелалдин смел и никому не уступит. И сердце у него верное – он не может изменить. А люди разное говорят: и то, что женился он будто на сестре какого-то черкесского узденя, и то, что князей испугался, и то, что, изгнанный ими из тех краёв, подался в Турцию…

      – …О, Аллах! Неужели же это правда?

      – Нет, дорогая моя, нет! Болтают люди!

      – Ах, Кумис! Покуда мы были вместе, я жила в его сердце, но сейчас мы далеки друг от друга… Не случайно, видно, смеются люди: не жена, мол, Мейлек-хан, и не невеста… А он, бессердечный, разве не мог дать мне знать, что жив, что думает обо мне! Да и жив ли он, о, Аллах! – и Мейлек-хан расплакалась.

      – Сестра моя, прогони от себя эти мысли, Джелалдин жив, и ты скоро его увидишь, – успокаивала подругу Кумис.

      * * *

      В просторной гостиной Аман-Гирей принимал богатого гостя – Мирзабека Уракова.

      Карагул, стоявший в углу, прислуживал за столом. Во дворе угощалась челядь приезжего князя, и довольные голоса доносились до гостиной.

      Уже неделю гостил Мирзабек, а хозяин,